После окружения и разгрома советских войск под Киевом словацкая дивизия в составе 1-й танковой армии фон Клейста продвигалась по южной Украине в направлении на Ростов-на-Дону. В начале ноября 1941 года дивизия получила задачу охранять 120 км азовского побережья от возможных морских десантов. Словаки даже ввели в строй свой патрульный катер, переделанный из рыбацкой шхуны.

Три словацких батальона заняли оборону по реке Миус и отбили в ноябре – декабре 1941 года несколько сильных атак советских войск. На этом рубеже словаки оставались семь месяцев.

Что касается чехословацких частей в составе британской армии, то они не могли в 1941 году похвастаться столь же активными действиями, как словацкая армия.

11-й пехотный батальон «Восток» в мае 1941 года охранял военные аэродромы английской армии в Египте. От полного разгрома британцев и чехословацкий батальон спасла начавшаяся война против СССР. Гитлер в связи с этим отказался дать Роммелю две запрашиваемые последним танковые дивизии. Со своими слабыми силами Роммель и думать не мог о наступлении на Александрию.

8 июня 1941 года британская армия вместе с частями «Свободной Франции» де Голля начала операцию по захвату французской колонии Сирии (операция «Экспортер»), которая признала власть режима Виши. 24 июня туда же из Египта начал перебрасываться и чехословацкий батальон, вступивший на сирийскую территорию 1 июля. Чехословаки должны были прикрывать наступление 25-й австралийской дивизии.

Англичане не рассчитывали на серьезное сопротивление и были неприятно поражены тем, что командующий вишистскими войсками генерал Дентц начал упорно обороняться. 6 июля 1941 года части Иностранного французского легиона начали неожиданный минометно-пулеметный обстрел позиций чехословацкого батальона. Один человек, рядовой Иржи Хаас, был убит, четверо ранены. Это были первые и единственные потери батальона за всю кампанию, причем отнюдь не от рук немцев[100]. В военном журнале батальона отмечалось: «Трагедия не в том, что он (Хаас) был убит. Война есть война. Но трагедия в том, что он был убит французской миной, миной наших старинных союзников, произведенной против общего врага чехословаков и французов»[101].

10 июля 1941 года французы в Сирии решили капитулировать. Чехословацкий батальон получил задачу нести пограничную службу в районе сирийско-турецкой границы. Бойцы батальона гораздо сильнее, чем от предыдущих боев, пострадали от малярийных комаров – в лазарет попали около 100 чехов и словаков.

Между тем чехословацкая бригада в Великобритании по-прежнему была обречена на вынужденное безделье. В июле 1941 года солдаты и некоторые офицеры опять писали Бенешу жалобы на офицеров, которые занимались спекуляцией и издевались над рядовыми.

Несмотря на объявленную в Англии мобилизацию всех граждан ЧСР, численный состав бригады до 22 июня 1941 года рос очень медленно. Например, в июне в нее были зачислены всего 15 человек. Начало войны Германии против СССР коренным образом изменило морально-психологический настрой в бригаде. До конца 1941 года в бригаду записалось 433 человека, причем не только из Англии, но из Канады, США и Южной Африки. Бойцы надеялись, что теперь Англия наконец-то начнет активные боевые действия и их перебросят на фронт.

Пессимизм чехов и словаков сменился излишним оптимизмом: многие считали, что Красная армия будет в Берлине еще в 1941 году и Чехословакия вновь обретет свободу.

Перед советским полпредством стояли очереди желающих записаться в Красную армию. Чехи и словаки собирали деньги для советского Красного Креста.

Однако англичане не собирались открывать второй фронт, и в чехословацкой бригаде стал отмечаться резкий рост антианглийских настроений. Командир 311-го авиационного чехословацкого бомбардировочного крыла сообщал в министерство национальной обороны эмигрантского правительства: «Критикуются англичане за то, что реально не участвуют в борьбе»[102]. Контрразведка чехословацкой бригады также фиксировала резкий рост антианглийских настроений: «С того самого момента, когда Россия вступила в войну, среди наших военнослужащих отмечается сильное русофильское настроение, так как спасение для нас все теперь ожидают только с той стороны. Былой восторг Англией сильно охладел, и ее начинают сильно критиковать. Возникает впечатление, что англичане «мерзавцы», которые опять пытаются выиграть войну чужими руками, а себя при этом берегут…»[103]

Командование бригады просило самого президента Бенеша своими выступлениями противодействовать росту антианглийских настроений.

В то же время любовь чехословаков к России была искренней и не нуждалась в словах Бенеша. О настроениях чехословацких летчиков в Англии командование сообщало следующее: «У всех военнослужащих чехословацких летных подразделений отмечаются большие симпатии к тяжело сражающейся России, и каждый ее успех встречается с радостью. Обсуждение и критика британских операций были запрещены». В 310-м истребительном чехословацком крыле царили следующие настроения: «Военнослужащие авиакрыла испытывают большие симпатии по отношению к России. Интересно было бы узнать, выражается ли в этом славянская идея или симпатии к коммунизму…»

В официальной хронике чехословацкой бригады в Англии в то время отмечалось: «Всем своим существованием и всей душой, обреченные на бездействие, мы живем и дышим вместе с доблестным и прекрасно сражающимся русским народом. Россия – наша любовь и великая надежда на будущее».[104] Командующий чехословацкими сухопутными частями генерал Мирослав (Нойман) писал в министерство национальной обороны: «Растет круг лиц, которые мечтают хоть о какой-нибудь боевой деятельности… Распространена точка зрения, что войну выиграет русский воин…»

Критика Англии среди чешских и словацких военных быстро переросла в критику правительства Бенеша, которое было тесно связано с политикой Лондона. В отчете о настроениях бригады в конце 1941 года сообщалось: «В настроениях офицеров и солдат не видно серьезных изменений к лучшему. Наоборот, у них исчезла надежда, что их перебросят в бой, и они видят перед собой только перспективу будничной казарменной жизни. Недовольство охватило многих настолько, что что бы и как бы ни делалось, они будут это критиковать и отвергать. Этот психоз лучше всего можно наблюдать на примере негативного отношения, которое военнослужащие испытывают к английской армии и к союзникам вообще, за исключением русских войск… Бойцы в разговорах часто сожалеют, что ушли с родины в зарубежные воинские части. Говорят, что им кажется, что они предали свои идеалы, что они сбежали с реального фронта дома, чтобы стать всего лишь пропагандистским инструментом за рубежом… Широко распространено мнение, что наше руководство в Лондоне – узурпаторский орган, который готов пожертвовать всеми ради своего собственного благополучия и успехов…»[105]