к будущей книге, попавшие ко мне, стали приобретать характер отчета рассказчика о лично переживаемом приключении. Отчет этот был дописан почти до самого конца.

Рассказчика звали мистер Уорэксолл. Все мои знания о нем основаны исключительно на попавших ко мне записках, из которых я сделал вывод, что он был человек пожилого возраста, обладал небольшим состоянием и не имел никаких родственников. По всей видимости, постоянного места жительства в Англии у него не было, а жил он то в гостиницах, то в пансионах. Возможно, он лелеял мечту когда-нибудь в будущем поселиться где-нибудь навсегда, но эта мечта так и не осуществилась. К тому же похоже на то, что пожар на мебельном складе, происшедший в начале семидесятых, уничтожил большую часть его собственности, он раза два ссылается на то, что она хранилась именно там. Таким образом, документация, которая могла бы пролить свет на его прошлое, не сохранилась.

Далее: мистер Уорэксолл опубликовал книгу о своем путешествии по Бретани. Об этой его работе ничего больше я сообщить не могу, так как, перерыв все библиографические справочники, я пришел к заключению, что она вышла или анонимно, или под псевдонимом.

О его же характере вполне можно составить впечатление. Он наверняка был умным и много знал. Кажется, он чуть не стал членом совета своего колледжа в Оксфорде – Брэйзноза, насколько я могу судить по справочнику. А главный его недостаток явно заключался в чрезмерном любопытстве; возможно, такой недостаток и хорош для путешественника, но в результате за него приходится слишком дорого платить.

Во время своего путешествия, которое оказалось последним, он вынашивал идею новой книги. Скандинавия, которую сорок лет назад англичане знали плохо, показалась ему занимательным местом. Должно быть, его вдохновили какие-нибудь старые книги по шведской истории либо мемуары, и он решил написать книгу с описанием путешествия по Швеции, включив в нее эпизоды из истории знатных шведских родов. Вследствие этого он запасся рекомендательными письмами к нескольким личностям с положением в Швеции и поехал туда в начале лета 1863 года.

О его странствиях по северу Швеции и о пребывании в Стокгольме нет надобности рассказывать. Хочу лишь упомянуть, что некий savant[22] местный житель навел его на след любопытного семейного архива, принадлежащего владельцам старинного поместья в Вестерготланде, и добился для него разрешения его изучить.

Имение, или herrgard[23], о котором идет речь, называлось Rabäck (произносится что-то вроде Рёбек), хотя это не настоящее его название. На самом деле в Швеции это одно из красивейших зданий подобной архитектуры, у Дальберга в «Suecia antiqua et hodierna»[24] есть его изображение на гравюре 1694 года, сейчас оно почти такое же, как и тогда. Оно было построено после 1600 года и очень походит на английские имения того же периода, я имею в виду строительный материал (красный кирпич с каменной облицовкой) и стиль. Возвел его отпрыск знатного рода де ла Гарди, потомки этого рода и поныне владеют им. Де ла Гарди – имя, которым я впредь стану их называть, когда это будет необходимо.

Они приняли мистера Уорэксолла с необыкновенной сердечностью и любезностью и уговаривали его поселиться у них на время его занятий. Но он, предпочитая оставаться независимым и сомневаясь в своем знании шведского языка, устроился в деревенской гостинице, которая оказалась вполне пригодной для жилья, во всяком случае летом. Такое разрешение вопроса повлекло за собой ежедневную прогулку к имению и обратно протяженностью в милю.

Сам дом стоял в парке и был укрыт – вернее, тесним – большим старым лесом. Поблизости раскинулся сад за стеной, а дальше начиналась густая рощица, окаймляющая озерко, каких в этой стране полным-полно.

За стеной участка приходилось взбираться на крутой холм – каменный выступ, чуть припорошенный землей, – на вершине которого стояла церковь в окружении высоких темных деревьев. Любопытное здание для глаза англичанина – низкие неф и приделы, внутри много скамей и галерей. А в западной галерее стоял красивый старый орган веселенькой окраски с серебряными трубами. Плоский потолок художник семнадцатого века украсил странным и кошмарным «Последним судом» – огненные языки пламени, рушащиеся города, пылающие корабли, стенающие души и смуглые веселящиеся демоны. С потолка свисали красивые медные паникадила; кафедра, расписанная херувимами и святыми, походила на кукольный домик; к кафедре крепился столик, на котором стояло трое песочных часов. Таких церквушек в Швеции видимо-невидимо, но эта служила безупречным дополнением к основному зданию. На восточном конце северного придела создатель имения возвел фамильный склеп. Он представлял собой огромное восьмигранное здание с овальными окошками и куполообразной крышей, верхушка которой напоминала тыкву со шпилем – обожаемая форма шведских архитекторов. Крыша была сплошь из меди и выкрашена в черный цвет, в то время как стены, как и подобает в церквях, сияли белизной. В склеп прохода из церкви не было. Дверь и ступеньки вели в него с северной стороны.

Тропинка, тянущаяся мимо церковного двора, шла к деревне, и через три-четыре минуты вы оказывались у входа в гостиницу.

В первый день своего пребывания в Рёбеке мистер Уорэксолл побывал в церкви и сделал описание ее интерьера, которое я только что и привел.

В склеп, тем не менее, ему проникнуть не удалось. А через замочную скважину он сумел лишь разглядеть, что там прекрасные мраморные статуи, медные саркофаги и обилие геральдического орнамента, это привело его в волнение, и ему очень захотелось рассмотреть все внутри хорошенько.

Архив в имении оказался именно таким, какой требовался ему для книги. Он состоял из семейной переписки, дневников и бухгалтерских книг ранних обладателей поместья. Документы были в прекрасном состоянии, написаны четким почерком и содержали любопытные и живописные детали. Де ла Гарди-первый, как явствовало из архива, был сильным и деловым человеком. Вскоре после возведения имения в округе наступил бедственный период, и крестьяне взбунтовались, напали на несколько замков и нанесли им некоторый урон. Владелец Рёбека принял основное участие в подавлении восстания и казни зачинщиков, и суровые наказания были совершены отнюдь не щадящей рукой.

Портрет этого Магнуса де ла Гарди был одним из лучших в доме, и после дня работы мистер Уорэксолл уделил ему большое внимание. Подробного его описания он не оставил, но я догадываюсь, что портрет поразил его больше своей силой, чем красотой или добротой; на самом деле он пишет, что граф Магнус отличался просто феноменальным уродством.

В этот же день мистер Уорэксолл поужинал с хозяевами поместья и посему возвратился к себе поздно, хотя было еще совсем светло.

«Надо не забыть, – писал он, –