— Че мы сделали? — произнес мужской голос, который, как оказалось, принадлежал женщине. — Зачем нас травить газом? Мы бы и так вышли. Да еще прямо в рот брызгать всякую дрянь.

— Да, говорю же вам, к ментам я не имею никакого отношения.

— Зачем тогда нам жизнь отравляешь? — искренне удивился мужчина, грязными руками растирая по лицу слезы.

— Для вашего же блага. Это убойное средство против вшей. Такого едкого запаха они не переносят.

— Да ну? — удивился молчавший до сих пор второй бомж. По голосу ему нельзя было дать и семнадцати лет.

— Через несколько минут запах выветрится, вши передохнут, и вы снова сможете залезть в свою берлогу. Берите и пользуйтесь. — Катя протянула баллончики обитателям трансформаторной будки. Юноша-бомж схватил их и радостно запрыгал. — Дарю.

— Ла-а-а-дно, — протянул мужской голос. — Зачем пришла?

— Я же говорю, что мне нужен блондин.

— Какой блондин? — грозно прозвучал голос за спиной Екатерины.

Катя обернулась. Перед ней стоял высокий бородатый мужчина крепкого телосложения. Взглянув на него, Катя подумала, что бомж кого-то ей напоминает.

Карие глаза бомжа грозно сверкали и излучали гнев. Впервые в жизни Катя обрадовалась тому обстоятельству, что она не мужчина, а женщина. Иначе бомж просто-напросто послал бы ее в нокаут. Учитывая размеры его кулачищ, боксерский поединок мог закончиться летальным исходом. «Однако, — подумала Екатерина, .оказывается, женщиной иногда быть неплохо».

— Ну? — настойчиво повторил бородач. Катя, как завороженная, безотрывно смотрела на густую бороду бомжа. Ведь не каждый день встретишь на улице основоположника марксизма-ленинизма — Карла Маркса. А именно его ей напоминал бородатый бомж.

— Я ищу блондина… — начала было Катя.

— При чем здесь мы? — строго спросил Карл Маркс.

— Он бомж. Здешний, — запинаясь, ответила Катя.

— Как видишь, блондинов среди нас нет. Действительно, волосы обитателей этой бомжарни даже отдаленно не напоминали цвет блонд. Кроме того, они давно потеряли свой первоначальный оттенок и походили на паклю. Только темно-русые с проседью волосы и борода Карла Маркса выглядели относительно чистыми и ухоженными.

— Ну, может, еще кто здесь обитает?

— Обитает, обитает, — откликнулся юноша-бомж, с интересом разглядывая полученные подарки.

— Цыц! — прикрикнул на него бородач. «О, да у вас тут, братцы, армейские порядки, — подумала Катя. — А Карл Маркс здесь — предводитель местного дворянства, точнее, бомжарства», — про себя усмехнулась Катерина.

Вслух же произнесла:

— Я ему притащила бутылки. У нас с ним деловое соглашение: я ему бутылки, а он мне земляных червей.

— Зачем тебе черви? — поинтересовался Карл Маркс.

— Для бизнеса, — загадочно произнесла Катя и улыбнулась.

— У нас взаправду нет белобрысых, — доброжелательно произнес мужской голос, кося глазами на авоськи с бутылками.

— У него еще белый ботинок, — добавила Катя, хватаясь как за соломинку за последнюю примету.

— А-а-а, это Мироныч. Но он не блондин, а седой и носит не ботинок, а белый кед, — рассмеялся юноша-бомж.

Карл Маркс снова недовольна посмотрел на него, и тот стих.

— Значит, у вас соглашение? — продолжил допрос бородач. — Как зовут — не знаешь. Цвет волос — не знаешь. Ты вообще его хоть раз видела? — спросил Карл Маркс, пристально посмотрев на Катерину.

Катя мысленно похвалила себя за то, что надела темные очки.

— Только один раз, — быстро нашлась Катерина. — Кроме того, у меня плохо со зрением. — И Катя, на секунду приподняв очки, показала на глаза. — Я не различаю: кеды или ботинки. Для меня он просто Блондин.

— Неужели темные очки помогают лучше видеть? — не унимался Карл Маркс.

— У меня глаза болят на свету, — выкрутилась Катя.

— Оставь ее в покое, — обратился к Карлу Марксу мужской голос. — Не видишь, баба из наших.

— Больно цивильно выглядит для нашего общества, — отверг бородач.

— Еще не доросла до нас, — с сочувствием заявила женщина.

— Я интеллигентов за версту чую. Сам был таким. У них запах другой, — настаивал бородач, обходя вокруг Катерины и принюхиваясь.

— Это пахнет средство от вшей, — вновь вставил слово юноша-бомж и протянул предводителю местного дворянства баллончик с аэрозолем. Затем с гордостью добавил:

— Она подарила.

— Заткнись, идиот, — крикнул бородач и отвесил мальчику подзатыльник.

Юноша, скуля, спрятался за женщину. Катя мысленно перекрестилась:

«Слава богу, что взяла российский дезодорант. Его ядовитый запах собьет со следа любую собаку и не выветрится в течение недели». Карл Маркс понемногу стал успокаиваться. Аромат «Русского леса» пропитал одежду всех присутствующих насквозь, напрочь отбив остальные запахи.

— Ну так я приду в другой раз, — робко сказала Катя, хотя про себя решила больше здесь не появляться.

— Только чтобы забрать свой зоопарк, — многозначительно заявил бородач.

— Но Мироныч появится здесь неизвестно когда. Сегодня опять небось валяется в приемнике. Любит он казенные нары. Как облава, Мироныч тут как тут. Нюх у него на это, что ли? — И обратился к своим:

— Идемте.

Возвращаясь в свою трансформаторную будку, Карл Маркс сокрушался по поводу Мироныча: «Это на него похоже — заниматься черт-те чем. То навоз копает, то консервные банки собирает, и все это умудряется продавать. Теперь вот на земляных червей перешел. Хоть это хорошо».

В понедельник в условленное время я стояла перед дверью обычной квартиры многоэтажного дома и названивала. Наконец дверь мне открыл заспанный молодой человек примерно моего возраста с восточными чертами лица и тупо посмотрел на меня. Я несколько растерялась — не таким представляла себе знакомого Маргариты Витальевны.

— Вы Артур? Гнатюк Артур? — предварительно удостоверилась я.

— Да, он самый, — ответил молодой человек и с интересом окинул меня с ног до головы взглядом.

— Я Иванова Татьяна Александровна. Вот моя визитка.

— Ах да, о вас мне что-то говорила Рита. Но что?.. — Гнатюк прищурился и попытался вспомнить. Я решила ему в этом помочь:

— Что вы должны честно и точно ответить на все мои вопросы.

. — Да, я припоминаю что-то в этом роде. Проходите — Он распахнул дверь, а сам отошел в сторону, пропуская меня вперед. Я уловила слабый запах алкоголя, шедший от хозяина.

Чтобы расставить все точки над i, я прямо спросила Гнатюка: