Я доехал до «Везувия», поставил «линкольн» в единственную свободную щель между двумя легковыми машинами и поручил его заботам швейцара. Затем прошел в холл. Оттуда я надеялся увидеть «рено» через окно, но напрасно.

Тогда я пошел в бар, заказал скотч с содовой и принялся изучать кинокамеру. Мои предположения оправдались. Пленка действительно была вырвана, обрывок в сантиметров шесть торчал у зажима, обеих катушек не было. Засунув аппарат снова в чехол, я крепко задумался.

Логичнее всего предположить, что пленку вырвал Икс. По-видимому, Элен засняла что-то, что он хотел сохранить в тайне. Допустим, он застал ее на скале. Видя его идущим по дорожке, она навела на него камеру и принялась снимать. Он понимал, какой грозной уликой является этот фильм. Он вырвал катушки и уничтожил, после того, как расправился с Элен.

Внезапно я осознал, что, стоило мне догадаться об исчезновении катушек с пленками и чистых коробок, я тут же сделал вывод, что Элен погибла не от собственной неосторожности. Мне не хотелось бы этого признавать, но, как говорится, факты – упрямая вещь… Догадки Чалмерса были верны. Элен не умерла от несчастного случая. Она не покончила с собой.

Мое положение ухудшалось с каждой секундой. Элен была убита, и если я не смогу быстренько прокрутиться и оправдать высокое мнение Чалмерса обо мне, то обвиняемым в этом деле окажусь я.

I

– Мистер Доусон, если не ошибаюсь?

Когда меня таким образом оторвали от невеселых дум, я от неожиданности чуть не выронил камеру. Подняв голову, я увидел перед собой Джун Чалмерс. На ней было надето короткое светло-серое платье с красными пуговицами и поясом, красные туфли на высоченных каблуках и изящная шляпка с белым пером.

Я поднялся.

– Совершенно верно, миссис Чалмерс.

– Вы ждете моего мужа?

– Я рассчитывал увидеть его до отъезда.

– Он скоро будет.

Она села в кресло рядом с тем, с которого я встал, и скрестила ноги. Короткая юбка не прикрывала колени.

– Присядьте, мистер Доусон, мне нужно с вами поговорить.

– Могу ли я вам что-нибудь предложить?

– Нет, благодарю вас, я только что пообедала. Мы намерены улететь самолетом в 15.15. Муж следит за упаковкой багажа. Он обожает сам руководить этим делом.

Я сел, внимательно глядя на нее.

Она продолжала:

– Мистер Доусон, у меня мало времени, потому я буду кратка. Не удивляйтесь, если услышите резкое слово по адресу Элен, но мне необходимо ввести вас в курс дела. Мой муж – человек суровый и крутой, но, как и большинство мужчин такого склада, он в чем-то сентиментален и близорук. Его единственная настоящая любовь – дочь. Он ее боготворил и наделял всеми теми качествами, которые хотел в ней видеть…

Я поежился. Мне пока было неясно, куда она клонит. Невольно на ум пришли слова Элен об отце, сказанные с непритворной горечью. Она утверждала, что он совершенно ею не интересуется, думает только о себе и тех девицах, которые его забавляют. То, что говорила Джун Чалмерс, в эту картинку не вписывалось. Я осторожно заметил:

– На меня он не произвел такого впечатления. Большинство людей считает, что мистеру Чалмерсу было не до дочери.

– Совершенно верно. Внешне так оно и кажется. Но, в действительности, он был до странности привязан к ней. Именно поэтому он боялся выказать свою отцовскую слабость и по-глупому ограничивал ее в средствах.

«Если она будет купаться в золоте, то испортится», – это было его любимое изречение.

Я поглубже уселся в своем кресле. Не могу сказать, что все это меня особенно интересовало.

Джун внезапно сменила тему.

– Я слышала, вы с нетерпением ждете возвращения в Нью-Йорк, чтобы занять новое место, не так ли? Отдел внешней политики, да?

Я насторожился.

– Как будто.

– Вас очень интересует эта работа?

– Еще бы!

– Мой муж очень высокого мнения о вас. Он держит меня в курсе своих проектов. И сейчас тоже. Я имею в виду дело Элен. Он убежден, что ее убили. Когда у него появляется навязчивая идея, вроде этой, его невозможно переубедить… Полиция и следователи считают это несчастным случаем. Я уверена, что вы согласны с ними?

Она вопросительно взглянула на меня. По необъяснимой причине я чувствовал себя очень скверно в ее обществе. Меня не оставляла мысль, что ее безмятежная улыбка – всего лишь маска, за которой угадывалась скрытая напряженность.

– У меня такой уверенности нет, – ответил я. – Собственно, это я и должен расследовать.

– Понятно. Именно поэтому я и хочу с вами поговорить, мистер Доусон. Послушайтесь моего совета и не слишком вникайте в эту историю. Мне не хотелось бы плохо отзываться о покойной, да это и не принято, но в данном случае у меня нет выбора. Мой муж воображает, что Элен была умной, серьезной и милой девушкой. Этакой добродетельной Гретхен. Но это не так… Ради денег она была готова пойти на все. Она жила только ради них. Мой муж давал ей на расходы всего 60 долларов в неделю, а мне известно, что, только живя в Нью-Йорке, она тратила не меньше 200 – 300. Как принято говорить, она совершенно потеряла всякий стыд, и ей было все равно, каким способом добывать деньги, лишь бы добывать.

Более бесстыдной и аморальной особы мне еще не приходилось встречать. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно, но я не преувеличиваю. Элен была испорчена и развратна до мозга костей. Сколько абортов она успела сделать – один Бог знает. Беременности ее не волновали. Она прекрасно знала, куда надо обращаться в подобных случаях. Мужчины, с которыми она связывалась, были либо дегенераты, либо бандиты. Короче говоря, если кто и заслужил смерти, то это именно Элен.

– И все же вы не вполне уверены, что ее убили? – спросил я.

– Не знаю. Полиция убеждена, что произошел несчастный случай. Почему и вам не успокоиться на этом?

– Я получил строжайший приказ от вашего мужа произвести самое тщательное расследование.

– Если вы заранее настроите себя, что произошло убийство, вы выясните кучу отвратительных подробностей о жизни Элен. Не сомневаюсь, что в Риме она вела себя так же разнузданно, как и в Нью-Йорке. Как вы сумеете скрыть эти детали от мужа? Он так уверен в непорочности дочери, что все ваши разоблачения только обозлят и рассердят его. Он ни за что не простит, что вы лишили его иллюзий. И я сильно сомневаюсь, что после этого вы получите такой ответственный пост в газете. Вы же опорочите «светлую память» его дочери. Теперь вам понятно, почему я советую не углубляться в подробности этого дела?

Я протянул руку, взял стакан и одним глотком осушил свое виски.

– Как могло случиться, что вы так прекрасно осведомлены о жизни Элен?

– Я не слепая и не дура. Знала ее на протяжении нескольких лет. Видела, кто ее знакомые и друзья. Да и поведение ее было достаточно красноречивым.