— Как его имя? — спросила наконец она. — Или у него, как и у остальных твоих животных, просто нет имени?

— Лебедям и уткам имена не нужны, — заявил Рафаэль, чувствуя почти отчаяние. Щенок, покончив с сорняками, выдернул из земли уже посаженную луковичку. Что же делать? О чем, черт возьми, думала его сестра?! — Руби, — придумал он. — Ее зовут Руби.

— Давно она у тебя?

— Недавно.

Симона выпрямилась, засунув руки в задние карманы джинсов. На мгновение их взгляды встретились.

— Я слышала, ты был в Мараси, — тихо сказала она.

— Я слышал, что ты беременна. — Пожалуй, для непринужденной светской беседы это уже слишком.

— Да. — Симона вздернула подбородок, и он сразу вспомнил то время, когда она, будучи девочкой, готовилась дать отпор. Дети Кавернеса умели постоять за себя. — Да, я беременна.

— Это мой ребенок?

— Видишь ли, мы можем любить какие-то вещи, заботиться о них — как, к примеру, я забочусь об этом саде, — но вот являются ли они нашей собственностью? Можно ли о них сказать «мой»?

— Ответь мне на вопрос, Симона. Это мой ребенок?

— Давай называть его нашим ребенком.

Она посмотрела на него, и он увидел в ее глазах любовь матери к своему ребенку и готовность защищать его во что бы то ни стало. Рафаэль ощутил, как у него сдавило горло.

Ему необходимо извиниться.

— Симона… мои слова тогда, в отеле… Прости меня. Я был не прав. Я понял это почти сразу. Я хотел поехать за тобой… поговорить… Я хотел… — Ее. Он хотел ее. Желание было нестерпимым.

— Но ты не поехал… — Она устало улыбнулась. — Ты никогда не оглядываешься, Рафаэль. Но порой… порой это бывает не лишним.

— Поедем со мной в Мараси, — вдруг вырвалось у него.

— Зачем?

— Чтобы я мог заботиться о тебе.

— Опомнись, Раф. У меня что, нет денег? Мне требуется помощь? — Симона покачала головой. — Но если ты хочешь, чтобы я сопровождала тебя в Мараси, или в Австралию, или еще куда-нибудь, ты должен предложить мне кое-что еще.

— Я буду отцом этому ребенку. — Его голос звучал хрипло. — Или тебе нужен брак? Ты об этом? Ну что ж, я не против.

— Значит, ты больше ничего не можешь мне предложить? — поинтересовалась она.

Он мог бы, если бы у него что-нибудь было.

— Возьми этого щенка.

Симона засмеялась, только в ее смехе не было радости.

— Скажи, Рафаэль, а зачем ты вообще приехал?

— Потому что я несу ответственность за этого ребенка и за тебя и не собираюсь сидеть и смотреть, как история повторяется. Я не такой, как мой отец. Не такой!

У нее защипало в глазах. Она моргнула и отвела взгляд.

— Я не могу сделать этого, — прошептала молодая женщина.

— Симона, пожалуйста… — Щенок крутился возле его ног. Рафаэль взял его на руки, сделал два шага к Симоне и остановился. Потому что, если бы он дотронулся до нее, уже не смог бы отпустить. — Прошу тебя… Много лет назад я стоял перед тобой, предлагая все, что у меня было. Этого оказалось недостаточно. И до сих пор недостаточно. Думаешь, я этого не знаю? Ну что я могу для тебя сделать?

— Рафаэль, я…

— Пожалуйста. — Он не знал, что еще ей предложить. — Поедем со мной в Мараси. Мы как-нибудь справимся, поверь. Я не подведу тебя.

«Он ничего не понимает, — думала она, с болью глядя на него. — Раф считает, что он одинок, и не видит, сколько людей верят в него и любят».

— Ладно, — сказала Симона, потрепав щенка по голове. И тут же сердце ее затрепетало, потому что Рафаэль, нежно коснувшись ее лица, убрал за ухо выбившуюся прядь. Она поймала его руку и на мгновение прижалась губами к ладони. И ту же отпустила. Потому что, задержись она еще на секунду, и ему уже не уйти. — Но позволь мне сначала тут немного прибрать.

— А потом?

Он стоял в ее саду, потерянный и одинокий, готовый снова быть отвергнутым. Удастся ли ей когда-нибудь убедить этого израненного и уставшего от битв с жизнью воина хоть немного положиться на нее, а возможно, и пустить ее в свою душу?

— А потом я поеду с тобой в Мараси.

Рафаэль плавно затормозил на маленькой стоянке возле деревни. Симона подавила вздох. Они провели два дня в дороге и две ночи в деревенских гостиницах и, судя по указателям, только что въехали на территорию Мараси. Но вместо того чтобы сделать последний бросок до поместья, Рафаэль уже в десятый раз решил передохнуть.

— Почему мы остановились? — спросила она медовым голоском. — Опять.

— Щенку нужно выйти, — сказал он.

Щенок преспокойно спал у ее ног.

Рафаэль обошел машину и, наклонившись, обеспокоенно заглянул Симоне в лицо:

— Хочешь пройтись? Чего-нибудь выпить? Перекусить?

Возможно, другая женщина поблагодарила бы и отказалась, потому что она и гуляла, и пила, и ела чуть больше часа назад. А потом попыталась бы объяснить ему, что беременность — это совершенно нормальное состояние и потому не требует никакого особого внимания. Однако ужасная женщина Симона Дювалье готова была отправить мужчину на поиски экзотического сока, который не найти в маленьком деревенском магазинчике.

— Я хотела бы выпить сока из киви, — произнесла она жеманно.

— Сок из киви? — словно не веря, повторил Рафаэль.

— Да, из киви. Знаешь, зеленые фрукты очень полезны для ребенка. Я где-то читала.

— Точно, — кивнул Рафаэль. — Киви — зеленые.

— И еще я съела бы цыпленка. Ведь сейчас время обеда? — Симона посмотрела на часы.

— Хорошо. — Рафаэль решительно направился в сторону магазина — выполнять задание.

— Ну же, Руби, просыпайся. — Симона взяла сонного щенка на руки. — Он хочет, чтобы мы с тобой размялись.

Минут через двадцать Симона, вытащив из багажника коврик для пикника, расстелила его в тени старого дуба. Но только она прислонилась спиной к толстому прохладному стволу, решив немного вздремнуть, как Рафаэль вернулся с обедом.

— Ты не больна? — с тревогой спросил он. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — буркнула она, так же выразительно демонстрируя свое раздражение, как и Руби — свой неуемный восторг.

Взгляд Рафаэля скользнул по ее животу. О да! Беспокойство о ребенке, должно быть, вытеснило из его головы все остальные мысли.

— Я не смог найти сок, — признался он, протягивая ей горячий контейнер с едой. Симона открыла его и тут же захлопнула крышку. — Я заставил их специально приготовить это для тебя.

Симона снова осторожно открыла контейнер.