–И мы будем ругаться здесь до скончания века? Нужно уметь прощать, Лил.

–Ты прав,– она умывает лицо водой и поворачивается ко мне.

–Обнимемся?

–Боюсь, что тогда на остров налетит «торнадо».

–А ты не бойся.

Лилиан обнимает меня и обхватывает ногами мои бёдра.

–Можно я тебя поцелую?– прошу я.

Она изучает моё лицо, словно видит впервые.

–Куда девалась твоя уверенность, Паш?

–Ты лишила меня её.

–Я безумно устала.

–Лил, дай немного времени. Не сразу, но я научусь всему. Ради тебя.

–Хорошо.

–Подари мне немного любви,– мужская сила прибывает от соприкосновения наших тел.

Лилиан закрывает глаза, и я приникаю к её губам. Впервые за всю неделю она отвечает мне. Если из жалости, то хоть стреляйся. Подхватываю Лилиан за бёдра и соединяюсь с ней. Молюсь, чтобы какая-нибудь тварь под водой не схватила нас за мягкие места. Или злобный дух острова не в силах достать нас в воде?

Лилиан

Понимаю, что Павлу нужна поддержка. Он не виноват, что оказался таким слабаком. Ему просто в жизни приходилось добиваться иных целей. Стать знаковым актёром тоже тяжёлый путь. Хоть и не люблю я актёров, но ценю их самоотдачу на экране. Хороший фильм тоже лечит душу порой.

Мы должны держаться вместе, а не воевать. Постараюсь стать посговорчивее с Павлом. Может быть, это придаст ему сил.

–Как хочешь, но нам нужно строиться на берегу, иначе пропустим поисковый корабль,– вздыхаю тяжко, когда мы выходим из воды и ложимся на песок.– Если его хоть кто-то пошлёт.

–Согласен, шалаш здесь нужен,– Павел берёт ветку и рисует схему.– В прошлый раз я неправильно закрепил стенки. Нужно пропустить лианы косичкой, обвязывая каждый шест узлом.

–Давай по кокосу съедим и пойдём рубить палки. Старые унёс прибой.

–Да, я не догадался убрать их подальше.

–Соответственно и строиться нужно подальше от воды,– не могу не подколоть горе-строителя.

–Это я уже понял. Сейчас принесу кокосы.

Ненавижу кокосы. Наелась их на всю жизнь, но это наша единственная еда. После того, как у нас скрутило животы от симпатичных ягод, мне страшно экспериментировать с другими плодами. Черепаху я больше не видела, а на обезьян рука не поднимется. Мысли мои возвращаются к человеку, наблюдающему за нами. Я, конечно, писатель с фантазией, но не верю в демонов. И целовал меня тогда мужчина из плоти и крови, а никакой не оборотень.

–Держи, Лил!– Павел вручает мне разделанный кокос. Это единственное, чем Павел овладел на острове в совершенстве.

–Спасибо!– выпиваю сок и не спеша выскребаю мякоть из кокоса куском скорлупки. Толкаю Павла плечом:– За работу?

–За работу! С тебя лианы, с меня колья.

–Договорились.

Поднимаюсь и протягиваю руку Павлу. Опираясь на клюку, он цепляется за моё запястье. Знает, что мои ладони изранены, и их лучше не трогать. Возвращаемся к пещере, берём нехитрое снаряжение и отправляемся на добычу кольев, веток и лиан. На сбор материала уходит больше, чем полдня. Скорлупки выеденных кокосов высятся горкой на берегу.

–Мы ни разу не поругались сегодня с тобой,– обнимает меня Павел за талию.

–У меня просто нет сил,– улыбаюсь я и кладу голову ему на грудь.– Уже почти смирилась, что умру здесь, и чайки обглодают мои косточки.

–Ты не умрёшь, Лил!– Павел целует меня в макушку.– И я не умру. Мы выберемся отсюда и будем жить долго и счастливо. Мы столько пережили. Иначе и быть не может.

–Да,– поднимаю на него взгляд.– Но боюсь, мы не сможем быть вместе.

–Почему?– Павел убирает волосы с моего лба.

–Потому что слишком хорошо узнали друг друга,– смахиваю шелушащуюся кожу с его плеча.

–Но меня в тебе всё устраивает,– улыбается Павел.– Тебя, конечно, во мне многое отталкивает. Но у меня ещё есть время исправить репутацию.

–У нас закончилась вода, пойду к озеру,– мне хочется побыть наедине со своими мыслями.

–Я с тобой!

–Займись шалашом лучше. И заточи колья как следует в этот раз,– выбираюсь из объятий Павла, и, засунув в потрёпанную сумку две пустые бутылки, отправляюсь по знакомой тропе в заросли.

Диких зверей и змей я не боюсь. Знаю, что под охраной незнакомца и очень хочу наконец-то познакомиться с ним. Что за Робинзон Крузо живёт на этом острове? Тоже отбившийся от цивилизации европеец? В наличии здесь целого племени я не верю. Они давно обнаружили бы себя.

Добравшись до озера, я скидываю с себя рубаху и, под щебет птиц, голышом вхожу в тёплую прозрачную воду. Несколько раз окунаюсь, смывая с себя океанскую соль. Выполаскиваю песок из волос. Ложусь на поверхность воды морской звездой и закрываю глаза. То, что в воду вошёл не Павел я угадываю безошибочно. Он бы окликнул меня. Боюсь открыть глаза, но любопытство побеждает:

–Лок?– я сажусь в воде, инстинктивно закрывая грудь.

Лок, в джинсовых шортах по колено, без слов подходит ко мне, хватает на руки и выносит из озера. Кричать и сопротивляться бесполезно. Хромоного ослабшего Павла он прибьёт одной левой.

–Моя рубашка,– напоминаю я Локу о единственной оставшейся у меня одежде.

Он, присев, поднимает её с земли и идёт дальше, прижимая меня к себе, как ценный трофей. Обнимаю Лока за шею и, честно говоря, радуюсь ему. Знаю, что ожидать от этого парня и уверена, что с ним не пропаду. Вот только как быть с Павлом? Предать его будет низко с моей стороны.

Лок приносит меня в пещеру с другой стороны острова. Ложе здесь тоже из мха, но гораздо выше и мягче. Поверх него постелена махровая простыня. В моём понимании это уже роскошь. От запаха жаренной рыбы рот наполняется слюной.

–Ешь,– Лок протягивает мне рыбу на пальмовом листе.

Я стараюсь есть аккуратно и не торопиться. Получается плохо. Готова засунуть нежное филе в рот с костями и головой. Лок улыбается, наблюдая за мной.

–Хватит,– забирает он у меня еду.– Много сразу нельзя.

Я тянусь за рубашкой, но он жестом останавливает меня.

–Ляг. Я лечить твоё тело.

Вытягиваюсь на мягком ложе, и Лок разрывает вдоль мясистое растение, похожее на большое алое. Похоже, это оно и есть. Моя обожжённая солнцем кожа жадно впитывает его сок. Лок разворачивает тряпки на моих руках и качает головой. Выскребает мякоть с листа и, приложив прохладное желе к моим ладоням, перевязывает их чистыми лоскутами.

–Пить,– Лок приподнимает мою голову и выпаивает мне ароматный терпкий настой.

Голова кружится, но не от боли, а от сна, мягкой дымкой окутывающего меня. Лок садится у меня в ногах и рассматривает мои исколотые ступни. Достаёт занозу. Снаружи пещеры сгущаются сумерки. Но я уже не в силах пошевелиться.