– Что? – послушно переспросил отец.

– Выть она хочет от семейной жизни, вот что!

Общение с ней во многом подтвердило мои собственные мысли и выводы о семейной жизни.

– Но ведь твоя мама вышла за меня, когда ей было девятнадцать и никогда не жаловалась на судьбу! – решил сыграть самым больным козырем родитель.

– Мама любила тебя… – тихо прошептала в ответ, пытаясь скрыть застаревшую рану. – А я Тима не люблю!

– А может это и к лучшему? – с болью в голосе произнес отец.

Я не сразу нашлась что сказать. Медленно выдохнула и, оттолкнувшись от стола, подошла к окну.

– Может и к лучшему… – пробормотала себе под нос, в надежде, что отец не услышит, но не повезло.

– Вот видишь, ты и сама все понимаешь! – с какой-то неестественной радостью подхватил он мои слова и тоже подошел к окну. – Давай, хватит дурить, возвращайся домой, а через дней десять шикарную свадьбу устроим…

Его слова били в самое сердце. Он так и не понял меня…

Я не хочу замуж…пожалуй совсем…Потому что как бы не был противен человек, через несколько лет я все равно к нему привыкну и если вновь потеряю…

– Нет! – прервала поток его речи тихо, но внятно.

– Что нет? – дрожащим голосом переспросил отец.

Я посмотрела в его глаза.

– Я сказала нет, замуж за Тима не пойду!

– Но почему? – взвыл родитель, хватаясь за голову.

Не ответила. Отвернулась к окну и посмотрела на проплывающие мимо облака.

– Ты врешь мне! – со злостью бросила ему и развернулась, чтобы уйти, но прежде, чем скрыться за дверью, добавила: – Когда расскажешь правду, тогда я подумаю над твоим предложением!

Уже выходя в приемную, расслышала загадочную фразу отца:

– У тебя не останется выбора… – но предпочла проигнорировать ее.

Иначе, если вернусь, устрою грандиозный скандал с криками и отборной бранью. А такое представление в стенах Академии лишнее…

До звонка оставалось еще чуть больше пяти минут. Не желая ни с кем встречаться и вообще разговаривать, свернула к неприметной двери, которая вела в оранжерею. Из-за специфического запаха некоторых растений, увидеть там кого-то из преподавателей один шанс на миллион, а уж адепты приходили в царство цветов чуть ли не под действием принуждения.

И мало кто знал, что если вылезти в небольшой стеклянный люк и прокрасться по уступу крыши, то можно оказаться в резной беседке, увитой редчайшим растением.

Серые цветы с бледно-желтой серединой пахли ненавязчиво и выглядели довольно просто, но их ценность была настолько огромной, что не все зажиточные граждане могли позволить себе зелье с добавлением его пыльцы.

Дело в том, что Шестус помимо ценности был еще и живым. В прямом смысле этого слова. Он не просто рос и поглощал питательные вещества, он понимал, что происходит вокруг и имел до жути вредный характер. Приходить к нему с просьбой поделиться пыльцой нужно только при новорожденной луне, и в придачу приносить с собой что-то особенное, что-то что непременно удивит этого вредину!

А свойства его пыльцы по истине чудодейственные…Одна щепотка усиливает эффект любого зелья во сто крат!

На этой мысли я подскочила на скамье, куда успела опуститься. Как я сразу не догадалась, что в тот отвар, который мне подкорректировал декан, нужно добавить пару крупинок Шестуса и моя проблема пусть и не в корне, но будет решена на длительный срок?!

Я нерешительно посмотрела на серый цветок и закусила губу, раздумывая, как бы провернуть это дело, не дожидаясь новолуния, которое будет только через десять дней. А мне ждать так долго совсем не хочется, уж больно плачевны последствия наших встреч с Тимом.

Где-то глубоко забилась мысль пойти и рассказать отцу о побочном эффекте приворота, но тут же отмела ее. Я ушла из дома, продемонстрировала какую-никакую самостоятельность, и тут же побегу к папочке…

Нет уж! Я разберусь с этим сама, а потом еще и скажу, что ученик превзошел своего учителя!

Осталось договориться с цветком.

Пока я ходила по небольшой площадке беседки, пытаясь придумать что-то более менее подходящее, цветок будто любопытный щенок приподнимал широкие ярко-зеленые листья и поворачивал их в разные стороны.

Не удержалась и вопреки техники безопасности, провела подушечкой пальца по шелковистой поверхности листа. Цветок, не ожидая такой наглости с моей стороны, замер, а потом глухо зашелестел, поднимая в беседке легкий ветерок.

– Ну, прости, – пробурчала себе под нос, извиняясь за «хамство».

Шестус очень трепетно относится к своему телу и абы кому трогать его не позволяет. Отец рассказывал, что однажды, когда он еще был адептом, его друг проявил к этому гордецу полнейшее неуважение – задел плечом ветку, которая ни с того, ни с сего появилась на его пути…В общем, отбивали парня от ворчливого цветка всем курсом!

Правда на следующий день все ребята дружно покрылись жуткими бородавками, и ни одно зелье или заклинание на них не действовало…Прошли эти украшение только когда они принесли должное покаяние Шестусу в виде флакона живой воды из приморских пещер.

– Как наказывать будешь? – осторожно поинтересовалась у растения, устало опускаясь на скамью. – Против бородавок не возражаю…Может Диметрис тогда передумает вести индивидуальные занятия…

Цветок издал какой-то странный звук и через мгновения веточка с мягкими листиками невесомо коснулась моей щеки.

Провела рукой по лицу, но никаких бородавок не обнаружила.

– И чем ты меня наградил? – усмехнулась и посмотрела на предполагаемую голову цветка.

Серый проказник на мгновение потускнет и стал почти прозрачным, а потом неожиданно вспыхнул ярким светом, от сияния которого мне пришлось закрыть глаза.

Через несколько секунд все прекратилось и я с удивлением оглянулась. Ничего особенного со мной не произошло, по крайней мере ничего такого я не почувствовала. А вот пространство вокруг будто немного изменилось. Воздух стал вязким и от слишком резкого запаха я не удержалась и чихнула.

Листья цветка зашелестели и в этом шелесте мне почудилось недовольство.

– И что ты хочешь? – обернулась к вредине.

Один росток, опутывающий сетку беседки, медленно отпустил свою жертву и довольно ощутимо схватил меня за подбородок, да так шустро это у него получилось, что я даже увернуться не успела.

Но сказать мне ничего не дали. Настойчиво повернули голову вперед и заставили смотреть прямо перед собой.

– Что ты… – попыталась возмутиться, но воздух, словно водная гладь, исказился рябью, вырисовывая странные очертания какого-то помещения.

Комната была абсолютно пустой, за исключением пыльных штор на окне, мутного фиолетового цвета и камина, в котором почему-то горел огонь.