— Снова меня обмануть ррешила?

— Серебряная и десять медяков, — рыкнула женщина.

— По ррукам, — кивнул парень и полез в карман. Извлек оттуда несколько монеток и пересыпал их в руку женщины.

— Здесь двух медяков не хватает, — заметила она, пока довольный Алек сворачивал свою покупку.

— Нет мелочи, — как от чего-то несущественного отмахнулся парень. Женщина сжала руки в кулаки, а Алек тем временем продолжал говорить: — Ой, да пррости ты мне эти монетки, наши государрства ведь друзья!

Женщина отвела руку назад. Парень подхватил меня под локоть руки, в которой я держала леденец, и быстро зашагал вперед, махнув продавщице рукой.

— Я теперь поняла откуда у тебя синяки, — достав сахарного петушка изо рта, заметила я. Парень напряженно на меня глянул. — Тебя недолюбливает хозяин нашей гостиницы, ты у меня на глазах сбил цену с четырех серебряных больше, чем вполовину… Что-то мне подсказывает, что ты жулик… И побили тебя, видимо, именно за это.

— Я не жулик! — возмутился парень.

— Ага, «я не вор» и «я не вру», — передразнила я, снова засовывая леденец за щеку.

— Если она отстаивать цену товарра не умеет — нечего было лезть в это дело! Вот свой товарр я никогда не прродам ниже той цены, которрую выставил изначально!

Мы снова пошли медленно, присматриваясь к рядам с одеждой, и Алек достал свою покупку, чтобы снова рассмотреть ее.

— А саррафан и прравда хорроший. Я бы такой меньше, чем за золотую не прродал… — задумчиво заметил он. — Надо было у нее еще мне ррубашку купить. Как думаешь, если мы через часик подойдем снова, она продаст мне еще и ррубашку?

— Скорее она тебе под второй глаз фонарь поставит, — ответила я.

— Слушай, а может мы его прродадим и немного подзарработаем? — заговорчески приблизился он ко мне. — Я смогу его прродать за золотую, а на наварр купим тебе трри саррафана.

Я восхищенно посмотрела на парня. Ух, ты! Да я сама начинаю чувствовать, что меня развести пытаются. Вот это он дает! Вообще никакого стыда!

— Отдай, — отобрала у него сарафан и прижала к себе. — Другую дуру поищи!

По-хорошему сарафан покупал он на свои деньги и мог бы настоять на продаже, но почему-то не стал и вскоре потянул меня к следующему прилавку, где я снова стала свидетелем работы гениального торгаша, которого невозможно было переговорить.

Через пару часов, когда я сгрызла двух петушков и пакетик с орешками, благодаря стараниям довольного Алека, я разжилась пятью рубахами, парой сарафанов и юбок, а также теплым жилетом, местным видом сандалий и несколькими плотными платками на голову.

За это время я успела расслабиться в толпе, и не присматриваться к каждому в поисках признаков Драконов. Алек пристально следил за тем, чтобы у меня в руках все время было что-то съестное, не разрешал тратить деньги, далеко от себя не отпускал и всячески пытался развлекать, из-за чего в какой-то момент я начала чувствовать себя неразумным ребенком, а не считать им его.

— А украшения смотреть пойдем? — поинтересовалась я, когда Алек расплатился с очередным продавцом, и я стала счастливой обладательницей ярко-желтой блузы.

— Нет, — поспешно и категорично ответил парень, будто испугавшись моего предложения.

— Почему? — нахмурилась я, обидевшись даже.

— Мне туда нельзя, — кратко и загадочно ответил парень, переходя к следующему прилавку и заинтересовавшись льняной рубахой. Мне она тоже приглянулась, поэтому я подскочила к нему, готовясь к новой схватке парня с продавцом.

А почему Алеку нельзя в ряды с украшениями я узнала уже вскоре. На одном из прилавков с сарафанами лежало несколько гребней из каких-то сомнительных, но, видимо, все-таки драгоценных, камней. Все украшения были, откровенно говоря, страшными, но мой сопровождающий неожиданно над ними завис, рассматривая то одно, то другое под разными углами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты чего? — удивилась я, пытаясь понять, что привлекло его внимание.

— Кррасссиво, — заявил он, неожиданно протянув не только «р», но и «с». Взгляда от гребня он не отрывал, перекатывая его в руке и потирая камни пальцами в точности как вчера золотую монетку в гостинице.

— Безвкусица.

— Зато блестит. Кррасссиво, — у меня мурашки по спине пробежали от его «красиво». Тоже мне эстет нашелся!

— Зачем тебе это? У тебя девушка есть? — по мне это была единственная причина, по которой парня могли заинтересовать женские побрякушки.

— Нет, невеста, — ответил он, словно загипнотизированный уродским гребнем. Ничего себе новая информация! Понятно теперь почему он не хотел участвовать в моем «сомнительном дельце». Даже обидно стало. Но его следующее заявление меня смутило еще больше. — Но это не ей, а мне.

— Ты меня пугаешь, парень! — заявила я растерянно. — Ну хочешь я тебе куплю? В подарок?

— Нет, мне нельзя, — совсем по-другому заявил Алек и мученически отложил гребень обратно на прилавок. — Я лечусь.

— От чего?

Парень закатил глаза, будто что-то вспоминая, а затем сказал:

— От клемании.

— От чего? — не поняла я.

— От кле-п-то-ма-нии, — по слогам проговорил он.

— Чего?

— Мне этот диагноз в твоем мирре поставили, — как нечто обыденное заявил парень, а мне оставалось только растерянно хлопать ресницами, глядя на него и самой же себе напоминать его родственника. — Пытаюсь лечиться, потому что «в моем возррасте уже не солидно тащить в каррман все, что плохо лежит», — явно кого-то процитировал он.

Парень бросил еще один несчастный взгляд на гребень, развернулся, сделал шаг и остановился из-за елейного голоса, пропевшего:

— Господин Дракон, желаете купить?

— Он не Дракон, — поправила я женщину в цветастой косынке, которая хищно глядела на моего защитника. Продавщица посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и снова обратила свое внимание к парню.

— Очень красивая вещь. Подарите своей девушке!

А мой защитник тем временем потерял всякую выдержку и снова схватил гребень в руки.