Я с трудом открыла дверь и снова громко чихнула, врываясь в теплоту дома.

— Я вернулась! — возвестила я о своем прибытии, сбрасывая сумку и тубус с плеча.

— Наконец-то, — из гостиной показалась моя молодящаяся бабуля с бокалом вина вместо кастрюли с супом и с россыпью озорных кудряшек вместо платка с росписью. Нина Александровна Орлова никак не вязалась с устоявшимся образом бабушки, но при этом жутко гордилась своим статусом и очень любила хвастаться тем, что у нее, такой молодой красавицы, имелась внучка.

— Кажется, я простыла, — пожаловалась я, пристраивая зонт в углу.

— Ничего удивительного. Такой сильный дождь на улице. Промокла? — поинтересовалась моя любимая и единственная родственница, отпивая из бокала.

— Насквозь, — подтвердила я, снимая куртку и скидывая любимые ботильоны на высоком каблуке. — С Лизой после урока с детками решили заскочить в клуб, потанцевать. И там мне вдруг стало нехорошо, какую-то заразу подхватила, видимо, от детей.

— Да, выглядишь ты больной, — согласилась бабуля, озабоченно разглядывая мое лицо.

Я тоже повернулась к зеркалу и увидела картину: «заболевающая роковая красотка». «Роковатости» моей внешности придавали копна густых черных кудрей, красная помада на пухлых губах и большие глаза с длинными ресницами как у куклы. А «заболеваемости» — красный нос, не здоровый румянец и покрасневшие глаза.

— Черт, мне нельзя болеть, — прорычала я, растирая и без того красные щеки, к которым даже прикасаться было больно. — Ко мне завтра Карина придет, мы готовим работу на конкурс талантов. И первоклашек целых три класса в расписании! Еще мою «Лагуну» надо заканчивать!

Бабуля неодобрительно поцокала языком над списком моих дел.

— Лучше бы ты на свидание сходила! — возмутилась она, провожая меня взглядом до лестницы.

— Еще чего не хватало! — фыркнула я, поднимаясь на второй этаж, и помахала бабушке рукой, не оборачиваясь. — Не увлекайся вином, дорогая! И спокойной ночи!

— Спокойной, спокойной! — откликнулась бабуля, а я тем временем достигла второго этажа и поскорее скрылась в своей комнате, на ходу расстегивая шелковую блузу с воланами на груди.

Приняв душ и переодевшись, я залезла под одеяло и тут же провалилась в беспокойный сон, в котором на меня нападали пауки и опутывали своими паутинами. Я металась из стороны в сторону, но не могла выбраться из кокона, и, в конце концов, упала с постели.

— Черт! — выругалась я, ударившись об пол затылком и правым боком. Все тело болело так, будто я вчера весь день не рисовала и проводила уроки для младшеклассников, а тягала гири в тренажерном зале. Продолжая чертыхаться, попробовала выбрать из кокона одеяла, которое во сне, видимо, и олицетворяло собой паутину, но вскоре поняла, что паутиной из сна оказались мои собственные волосы.

Они были повсюду, оплетали мое тело, а стоило за них дернуть, как тут же вспыхивала болью кожа головы. Паника во мне возникла со второй попытки выбраться из длинных пут, которые тянулись от моей головы и заканчивались на кровати. Прорвалась же паника наружу криком, когда я вскочила на ноги, допрыгала до зеркала и увидела себя, все такую же молодую красавицу с длиннющими седеющими на глазах волосами!

— Баба! — заорала я что есть мочи, все-таки выбираясь из кокона волос, откидывая их за спину и бросаясь к двери.

— Что такое?! — столкнулась я с бабулей около лестницы. Увидев меня, она тоже охнула и схватилась за сердце.

— Ну ты горазда пугать с самого утра! — немного отдышавшись, проворчала она. — Умоляю, скажи, что это парик?

— Какой парик! — заорала я. — Я седая! Седая! Надо срочно звонить Виктору Владимировичу! Я чем-то заболела! — вскрикнула я, пытаясь найти произошедшему логическое объяснение. Сейчас вызовем нашего семейного врача, он возьмет пару анализов, пропишет мне таблеток или уколов и все станет как прежде! Хотя даже мне в это не верилось.

Благодаря наследству моих родителей ни я, ни бабуля не переживали о будущем и ни в чем себе не отказывали в настоящем, полностью уделяя себя любимым вещам: я хамила всем, кому только могла, рисовала и обучала этому деток, а бабуля обожала всех, кого только могла, пила вино и посещала салоны красоты и магазины.

У нас был и собственный дом, и несколько квартир, и солидный счет в банках, и даже личный врач, но что-то мне подсказывало, что в этот раз деньги не решат мою проблему со здоровьем.

— Это преждевременная старость?! — в ужасе спрашивала я у своего отражения, остановившись около зеркала в прихожей. — О преждевременной старости я хотя бы слышала… но, чтобы волосы отрастали до пола за восемь часов — нет!

— Вася, успокойся, — теперь и голос бабули звучал обеспокоенно. Она бегала вокруг меня, пытаясь заглянуть мне в лицо, но я упрямо уворачивалась. — Да посмотри же ты на меня! — возмутилась она, в конце концов, и, схватив за плечи, повернула к себе.

Я замерла, глядя на нее и надеясь, что сейчас она найдет объяснение тому, что мои волосы так кардинально поменялись за одну ночь.

— Кошмар какой, — прошептала она, широко раскрытыми глазами, оглядывая мои волосы, которые, кажется, продолжали тускнеть и шевелиться у меня на голове. — Ты с кем вчера целовалась, глупая?

— Ты думаешь, он меня заразил чем-то? — ахнула я, испытывая острое желание поскорее прополоскать рот водкой и совершенно не замечая того, что бабуля по моим волосам мгновенно поняла, что я вчера с кем-то целовалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так с кем? — спросила она, бросаясь к двери и запирая ее на все замки, которыми мы обычно редко пользовались, и тут же набирая номер охраны, которая была расставлена по периметру особняка.

Моя бабуля всегда отличалась мнительностью и поэтому со всех сторон нашу крепость охраняли и люди, и приборы. Она даже не разрешила сделать стеклянные двери на лоджию, чего я очень хотела. По ее разумению, двое одиноких девушек, да-да двое, должны особенно заботиться о своей безопасности.

— Алеша, у нас ЧП. Ждем незваных гостей. Собери своих мальчиков, будьте наготове, — скомандовала паникерша под моим недоумевающим взглядом и при ошарашенном молчании Алеши.