а Мулан полагала его порядочным человеком.

– Я люблю целовать женщин с вишнёво-красными губами, – сказал он с улыбкой и обвёл взглядом окружающих мужчин, надеясь, что его слова встретят с тем же одобрением, что и Яо.

– Выходит, у твоей матери вишнёво-красные губы, – подколол его Яо, – потому что она единственная женщина, которая тебя целовала! – Солдаты захихикали, а улыбка на лице Яо сделалась шире.

– Мне нет дела до того, как она выглядит... – начал По.

Думая, что он встанет на защиту женщин и скажет что-то хорошее, Мулан вскочила.

– Я согласен, – выпалила она.

Но следующие слова По заставили её пожалеть о своей горячности.

– Моё депо – как она готовит!

Улыбка исчезла с лица Мулан. Она вернулась к своему неаппетитному обеду и удивилась, когда её окликнули.

– Скажи нам, Хуа Дзюн, – крикнул Хонхэй с другого конца стола. Он следил за ней, пытаясь уяснить, что она думает о спорщиках и их словах. Решив растормошить её, он продолжал: – Скажи нам, каков твой идеал женщины?

Снова по залу прокатился одобрительный гул.

- Да, – выкрикивали солдаты, – скажи нам!

Мулан помертвела. Она встретила испытующий взгляд Хонхэя и прищурилась. Она знала, чего он добивается. Он хочет вывести её из себя. Но она не поддастся. Она помолчала, собираясь с мыслями, прежде чем ответить.

– Пожалуй, – проговорила она старательно низким и ровным голосом, – я ценю в женщине храбрость.

В зале воцарилась тишина. Мужчины недоумённо переглядывались. Они были сбиты с толку и разочарованы. За исключением Хонхэя. Кажется, он был заинтригован таким ответом.

Мулан упрямо продолжала, хоть и понимала, что опять ставит себя наособицу к остальным. Но ей было всё равно. Она хотела показать им, что женщина – нечто большее, чем предмет обстановки.

– И чувство юмора. – Кто-то расхохотался. – И ум! – Тут смеялись уже все. Все, кроме Хонхэя.

– Ну а как она должна выглядеть? – настаивал Сверчок.

Мулан покачала головой.

– Дело не в этом.

– Храбрая, весёлая, умная, – повторил Яо. – Хуа Дзюн вовсе не женщину описывает, он описывает мужчину! Меня!

Зал взорвался хохотом, а Мулан опустилась на своё место. Какой смысл? Это всё равно что разговаривать со стаей животных. Но когда она подняла голову, то с удивлением заметила, что Хонхэй ей улыбается. Он подмигнул. А затем, повернувшись к Яо, выкрикнул:

– Храбрый, весёлый, умный? Нет, это не ты, Яо. Определённо, не ты.

Теперь все смеялись над Яо, забыв о Мулан. Улучив момент, она выскользнула из зала. Но прежде благодарно улыбнулась Хонхэю.

Глава 12

В кои-то веки в казарме было тихо. Мулан присела на край своей лежанки, чтобы натянуть обувь. От малейшего усилия её мускулы взрывались болью, и как же хотелось омыть тело горячей водой в душе. Но она снова вызвалась в ночной дозор. У неё не было выбора.

Уже зашнуровывая ботинки, она услышала, как прошелестел, распахиваясь, полог на входе в казарму. Обернувшись, она увидела, что это вошёл Хонхэй. Заметив её, он широко улыбнулся. Мулан совсем позабыла о ноющих мышцах, и сердце её забилось сильнее. Хонхэй, определённо, был обаятелен, и это смущало Мулан. Странно, почему он здесь. Нужно ли сказать ему спасибо за то, что он вступился за неё? Она не совсем понимала, как поступил бы настоящий мужчина.

По счастью, долго ломать голову не пришлось, так как Хонхэй подошёл и плюхнулся на лежанку возле неё.

– Не принимай близко к сердцу, – сказал он, кладя руки под голову. – И уж тем более не обращай внимания на этого осла Яо.

Мулан позволила себе слабую улыбку. Каким-то образом, ей самой неведомым, она и Хонхэй из врагов сделались... союзниками. Ну, практически. Она вернулась мыслями к дурацкому замечанию Яо в столовой. Ей до сих пор казалось невероятным, что Яо может относиться к женщине, как к бездушному предмету, в котором ценен внешний вид, а не сила характера. А затем другая мысль пришла ей в голову. Хонхэй не сказал, как он представляет себе «идеальную» женщину. Ей стало любопытно, почему он отмалчивался.

– Ты сговорен? – спросил Хонхэй, перебивая её мысли. – Ничего, что я спрашиваю?

Вопрос застал Мулан врасплох.

– Нет, – проговорила она задумчиво. А затем сообразила, что в глазах Хонхэя сговор прибавит ей «мужественности». И поправилась. – То есть да. Был. Почти. Но не срослось.

– Везёт тебе, – сказал Хонхэй тихо.

Какое-то время они сидели молча, его слова повисли между ними. Мулан не знала, что сказать. Хонхэй полагал, что ей повезло быть помолвленным или же вывернуться из-под венца?

– Я сговорен, – сказал Хонхэй, отвечая на незаданный вопрос. – И я надеюсь, что она храбрая. И весёлая, и умная. – Он замолчал и ушёл в себя. Мулан, глядя на него, гадала, что предстаёт перед его мысленным взором. А затем он примолвил: – Потому что она выглядит, как мужчина.

Признание Хонхэя удивило Мулан. Зачем он сказал ей об этом? И что он ожидает услышать от неё? Её мучил вопрос, а что бы он подумал, если бы мог по-настоящему увидеть её? Хонхэй так погрузился в собственные мысли, что не замечал её смущения.

– Понимаешь, – продолжил он, – я не знаю, как подступиться даже к тому, чтобы научиться с женщиной разговаривать, не говоря уж о том, чтобы быть ей мужем. – Впервые с момента их первой встречи Хонхэй выглядел неуверенным в себе. Мулан, начавшая уже понемногу оттаивать к красавчику новобранцу, теперь прониклась к нему тёплым расположением.

Решив рискнуть, Мулан ответила:

– Просто разговаривай с ней, как теперь говоришь со мной.

– Если б всё было так просто, – отозвался Хонхэй. Он помолчал, и лицо его стало совсем растерянным. – А что... что, если я ней не понравлюсь?

И снова его ответ удивил Мулан. Она повернулась и наконец-то как следует поглядела на него. Его глаза невидяще уставились в потолок, грудь поднималась и опускалась в ритме медленного и ровного дыхания. И всё же Мулан видела, что он глубоко озабочен. Говоря начистоту, он казался уязвимым.

– Понравишься, – сказала Мулан, и голос её прозвучал намного мягче, чем она сама ожидала.

Хонхэй медленно перевёл взгляд на неё. Их глаза встретились, и одно притихшее мгновение ни один из них ничего не говорил, и воздух звенел невысказанным переживанием.