Соня с ужасом смотрела, как кожа чужака сползает обмороженными клочьями, обнажая череп, как пустые глазницы наполняются бездумной тьмой.

Ещё шаг. Мертвец рвался к ней, рыча от напряжения, упорно проминая замершее дрожащее время. Черные зубы жадно скалились, в провалах глазниц пульсировал неутолимый голод зверя…

…нежное журчание ручейка, звон водяных колокольчиков, смех, как мартовская капель на ярком солнце…

Пальцев ног коснулись нежные ростки зелёной травы, волосы взлохматил беспечный южный ветерок, потянуло запахом тины и свежей речной воды.

– Ничего не бойся, – ласково зашелестели гибкие ветви ивы. – Мы рядом, – шептал высокий камыш…

Соня замотала головой, стряхивая липкий ужас, неуверенно шагнула назад. Обезумевший мертвец бился, ломая выросшую перед ним ледяную стену. Вот она пошла хрусткими трещинами, острые осколки беспомощно осыпались и…весело потекли талыми лужицами друг к дружке, словно живые…

Наваждение схлынуло. Перед Соней стоял обычный человек. Отекшее небритое лицо, удушающий запах перегара и табака, давно не стиранная пыльная одежда.

– Стоять! – злобно прохрипел чужак и… настороженно прислушался к неясным шорохам.

Льдинки таяли на горячем песке, капли сплетались в тонкое кружево тумана. Туман медленно поднимался за спиной пришельца. Вот из марева проступила тонкая девичья фигура, вот появилось бледное лицо, длинными косами потекли волосы. Призрачные руки обвили шею чужака сзади. Он испуганно замер, почуяв неладное.

Водяница смотрела Соне прямо в глаза, лукаво улыбаясь. Казалось, ей проще простого держать изящными пальцами здоровенного мужика. А тот притих, выпучив от страха глаза.

– Ведьма! – прошептал одними губами, с ужасом глядя на девочку.

Водяница вопросительно подняла бровь. Мол, что прикажешь делать с …этим?

«Если нет на нем крови, то выживет, а если есть – вода свою плату возьмёт!» – вспомнились слова деда Назара.

Перед глазами замелькали картины осажденного города, утробный рев самолётов над их домом, мертвый одноклассник во дворе, безумные разрывы авиабомб, от которых стонала земля. Адский факел горящей девятиэтажки, люди прыгают из окон, пытаясь спастись, и навсегда остаются лежать на детской площадке; мама с Данькой, засыпанные бетонной пылью. Данька кашляет, отплевывается, хрипло кричит, зовет на помощь. Соня, пытаясь остановить кровь, зажимает ладонями рану у мамы на голове…

– Чтоб ты сдох! – едва слышно прошептала девочка. Гнев наполнил ее горячей волной, обжёг изнутри, придавая сил. Страха больше не было.

– Шшшш, – зашелестело вокруг теплым летним дождем. – Оставь его нам.

Соня резко выдохнула и, развернувшись лицом к озеру, с разбега прыгнула вниз!

Соня летела долго-долго.

Теплый ветер подхватил девочку и радостно закружил в воздушном потоке. Рядом неслись они. Сотканные из миллионов алмазных капель, стремительные, как ливневой поток, беспечные, как морская пена.

Озеро встретило дорогую гостью ласково, бережно укутав темным пологом, укрыв на глубине от любых опасностей и страхов. Вниз, вниз, туда, где мягкий донный ил, где спокойно и мирно, где можно свернуться калачиком и вечно смотреть сладкие безмятежные сны…

Внезапно что-то решительно преградило дорогу, остановив такое безмятежное падение.

Соня недовольно дернула головой…

Тупой толчок в правый бок! Она сердито крутанулась в сторону.

Кто-то больно дёрнул ее за волосы! Соня вскинула голову, пытаясь разглядеть обидчика…обидчицу.

Кто посмел! Это ее озеро, ее мир, она не уйдет отсюда!

Снова толчок в бок.

Что происходит!? Ее прогоняют?

Или…спасают?!

Прозрачное лицо напротив. Глаза, как болотные омуты, гневно сведенные брови. Грозовое облако то ли длинных волос, то ли густых водорослей вокруг головы…

Хозяйка озера?!

Ее несли из ночной темноты к тусклому закатному свету.

Верх…

Верх…

Верх…

Соня пробовала вырываться, но вода спеленала крепко, выталкивая, вытаскивая девочку из такого близкого небытия.

Она резко вынырнула на поверхность.

Вдох. Короткий. Нервный.

Выдох.

Лечь на воду. Расслабиться.

Отдышаться. Потихоньку открыть глаза.

Черная вода вокруг. Стены утесов. Яркий костер на том берегу и…люди, плывущие к ней.

Пашка отчаянно греб впереди. За ним, пыхтя и фыркая, тяжело плыл дядька Степан. И позади – барахталась Лерка в своей смешной жилетке, неуклюже загребая руками.

Соня замахала, мол, живая, со мной все в порядке. Волны надёжно держали девочку, качая в упругой колыбели.

Смутное движение слева в толще воды.

В ладонь ткнулось что-то твердое. Соня сжала пальцы, машинально натянула на руку…браслет?!

– Подарок, – зашелестело над ухом, – кому хочешь…своим…

– Спасибо, – прошептала Соня.

Оно попало. Вокруг простиралось обычное вечернее озеро – чёрное, глубокое, безопасное…

Соня уверенно плыла навстречу друзьям. Легко и радостно, наслаждаясь каждым движением и внутренней свободой. Страшный человек остался где-то там, – водяницы разберутся. Ему не уйти отсюда живым. Хотя…на самом деле он давно уже мертв.

Как приговаривал дед Назар – мертвое к мертвому.

Друзья окружили ее, подхватили под руки.

– Я в порядке. Не бойтесь. Я хорошо плаваю!

Пашка и дядька Степан кивнули и, развернувшись, двинулись в обратную сторону. Видно было, что берегут дыхание. Отставшая Лерка махала рукой, бултыхаясь метрах в десяти от берега.

Наталочка стояла у самого края, прижав ладони к груди.

Обессиленные, спасатели с трудом выползли на берег. Пашка согнулся пополам, уперся ладонями в колени, восстанавливая дыхание. Дядька Степан рухнул на подставленный стул. Лерка стряхнула мокрую жилетку и кинулась искать сухие полотенца. Схватила, не разбираясь где чье. Сунула одно Пашке, другое водителю.

Наташка бросилась к Соне, стала тревожно ощупывать руки, плечи, голову.

– Ты цела? Голова цела?! Спина?! Где болит?! Паш, глянь, у нее все нормально?! – тараторила девушка.

– Нормально, – просипел парень, растирая себя полотенцем. – Костер разведи сильнее, воду грей.

Лерка засуетилась, укутала подругу скрученным жгутом полотенцем, тут же забрала назад, расправила, укутала снова, потом набросила сверху ещё одно, стала вытирать мокрое лицо, волосы… Как маленькому ребенку, отстраненно подумалось Соне.

Ее бережно усадили на подстилку. Дядька Степан откуда-то достал небольшой термос, и сразу терпко запахло медом и горькими травами. Налил в чашку ещё дымящийся напиток, и протянул девочке.

– Пей, давай! Это травки деда Назара. Старый хрыч мне от желудка заваривает. А сегодня утром занес и говорит – пригодится на озере. И вы тоже глотните, – он передал термос Лерке.

Та кинулась искать кружки, чуть не перецепилась через бревно, плюнула и глотнула прямо так. Закашлялась обжегшись. Сердитая Наташка отобрала у девчонки термос, сама разлила всем понемногу.

Соня двумя руками обхватила горячую чашку. Только сейчас она почувствовала, как замёрзла! Кожа покрылась мурашками, зубы стучали.

– Что случилось, Сонька!? Ты чего сиганула с обрыва? – Пашка, натянув на мокрое тело рубашку, уже отдышался и осторожно пил горячий отвар старого чаклуна.

Усталость накатывала мягкой теплой волной. Травки деда Назара знали свое дело. Холод отступал.

Соня опустилась на покрывало, подтянула колени к груди. Было так спокойно и уютно, что