Если гражданин КНДР имеет доступ к иностранной валюте (а это бывает куда чаще, чем думают многие), то он может купить импортный радиоприемник или магнитолу в одном из многочисленных валютных магазинов. Однако после покупки такой приемник необходимо немедленно сдать в полицию, где заблокируют возможность свободной настройки. После такой операции импортный аппарат будет в состоянии принимать только несколько официальных местных станций.

Любопытно, что есть в Северной Корее одна группа, члены которой вполне официально имеют право держать дома приемник со свободной настройкой. Речь идет о хвагё (в китайском произношении – хуацяо), то есть гражданах КНР, которые имеют северокорейский вид на жительство. Хвагё, численность которых в 2018 году составляла 3800 человек, являются практически единственной группой иностранных граждан, живущих в КНДР на постоянной основе, зачастую на протяжении нескольких поколений. Хвагё разрешено иметь дома приемники со свободной настройкой – но при том условии, что они не будут использовать эти приемники в присутствии граждан КНДР (обязательство это дается в письменной форме).

Контроль, конечно, никогда не был идеальным. В середине 1980-х годов по крайней мере один из моих северокорейских знакомых имел доступ к радиоприемнику со свободной настройкой и слушал иностранные программы со своей семьей – вполне в стиле тогдашнего СССР. Правда, этот человек был выходцем из номенклатурной семьи, так что он мог позволить себе многое.

Кроме того, военные связисты тоже всегда могли использовать доступное им по службе оборудование для прослушивания иностранных передач (прежде всего, южнокорейских). Это, конечно, рискованное занятие: в былые времена человек, которого ловили за прослушиванием иностранного вещания, вполне мог получить реальный тюремный срок, хотя с конца 1990-х к прослушиванию зарубежных программ стали относиться много либеральнее. Эта легкая либерализация во многом отражает происходящие в стране перемены: система контроля, которая идеально работала во времена Ким Ир Сена, сильно проржавела, да и идеологического рвения у чиновников в последние 20–30 лет заметно поубавилось. Вдобавок, старая система работала хорошо, пока сами приемники были ламповыми и, соответственно, имели внушительные габариты. Спрятать тот самый ламповый «Тэдонган» было непросто. С массовым распространением миниатюрных транзисторных приемников контроль стал куда более сложным делом: приемники активно ввозятся контрабандистами из Китая, а потом продаются на рынках. Даже если бы энтузиазм властей и рвение полиции сохранялись на прежнем уровне, все равно обнаружить миниатюрный транзисторный приемник не так легко.

В результате этих перемен с конца 1990-х годов и в Северной Корее стал формироваться слой людей, которые активно слушают иностранные передачи на корейском языке – в основном южнокорейские. Людей этих, однако, в Северной Корее куда меньше, чем тех, кто слушал «голоса» в Советском Союзе в 1980-е годы, – скорее всего, эти тайные радиослушатели составляют несколько процентов всего населения. Тут сказывается и то, что достать в КНДР приемник со свободной настройкой куда сложнее, чем в брежневском СССР: его надо покупать из-под полы, а не спокойно выбирать в магазине. Важно и то, что не только прослушивание иностранных передач, но даже само наличие незарегистрированного приемника дома по-прежнему считается незаконным и чревато неприятностями, так что на риск готовы идти немногие.

Итак, от законопослушных северокорейцев требуется слушать только местное вещание. И что они услышат, когда включают свои политически безупречные приемники с фиксированной настройкой?

История радиовещания в Северной Корее началась в октябре 1945 года, с 1946 года главная (и единственная) радиостанция получила название «Радио Пхеньян». В 1948 году она была переименована в Корейскую центральную радиостанцию. До сих пор эта станция остается основой северокорейских внутригосударственных СМИ. В северокорейском эфире музыка чередуется с короткими информационными блоками. Каждый час начинается с новостей, в основном повторяющих те, что публикуются в газете «Нодон синмун». Затем следует несколько минут маршей или патриотических песен. За этими песнями следует короткая 5–10-минутная беседа – или комментарий о достижениях Северной Кореи, или беседа о страданиях южнокорейцев, или лекция о философии Чучхе. Впрочем, характер вещания в последние годы все-таки несколько изменился. Раньше по радио транслировали почти исключительно марши, но теперь в эфире часто звучит северокорейская поп-музыка, а вечером иногда можно послушать сериальные «радиодрамы» и отрывки романов.

Большинство программ, прямо скажем, довольно скучны в силу своей политизированности и злоупотребления штампами, но все-таки существуют и популярные передачи. Есть, например, программы, ориентированные на определенную аудиторию, такие как «Солдатский час» или «Час Детского союза», которые пользуются популярностью среди целевой аудитории. К тому же в правление Ким Чен Ына, то есть после 2011 года, радиовещание, как и вся северокорейская культура в целом, несколько оживилось и стало заметно интереснее, чем в былые времена. По радио, в частности, стали читать произведения художественной литературы, пусть и насыщенные идеологией, но все равно довольно интересные.

KCBS ведет вещание и на иностранных языках – на русском, китайском, японском, немецком, французском, арабском и испанском. Правда, политическая эффективность этого вещания оставляет желать лучшего: северокорейцы не слишком компетентны в своей PR-деятельности на Западе. Большинство текстов программ – буквальные и, скажем прямо, корявые переводы корейских оригиналов, которые были изначально написаны с расчетом на северокорейскую аудиторию. Очень часто пафосные славословия в адрес Вождя, Полководца и Руководителя, изложенные на ломаном русском или, скажем, испанском языке, производят эффект, прямо противоположный ожидаемому. Я до сих пор помню, как в 1970-х годах, когда я был еще подростком, в моем родном Ленинграде во многих парикмахерских можно было увидеть номера красочно иллюстрированного пропагандистского журнала «Корея». Парикмахерские выписывали это издание потому, что написанные коряво-комичным русским языком (но при этом с немалым пафосом!) статьи о величии Великого Вождя, из которых этот журнал в основном и состоял, казались большинству советских людей уморительно смешными, так что журнал «Корея», подписка на который стоила тогда очень дешево, выписывался парикмахерскими для развлечения клиентов, ожидающих своей очереди на стрижку.

Легко понять, какое впечатление на советского читателя тогда производили обычные для этого издания высказывания в стиле: «Ким Ир Сен в девять лет с рогаткой в руках впервые выступил против японской военщины и защитил односельчан от произвола колонизаторов»; «Великий Вождь – отец всех детей Кореи!»; «Благодаря империалистической политике Пак Чжон Хи в Южной Корее уже три года не было дождей» или «На Синыйджуской парфюмерной фабрике товарищ Ким Чен Ир принял меры, чтобы косметическими товарами снабжались, прежде всего, девушки, которые выходят замуж» (список цитат можно продолжать бесконечно – желающих отсылаю к интернет-сайтам, которые специально посвящены перлам такого рода со страниц журнала «Корея»).