С каждым днем отчетливее понимая, что такая «семейная» жизнь, когда все, что делала, говорила жена, вызывало только отторжение и раздражение, не может продлиться долго.

Не тот он был мужик, чтобы смирится с ролью альфонса при богатой жене, представляемого нужным людям в виде дачного приложения. При том, что на работе Больших жил совершенно иной жизнью, далекой от всех этих людей, их денежно-деловой суеты вместе с его женой — настолько трудной и часто страшной, с каждодневным преодолением, перегрузками на грани истощения…

Он говорил себе: «Хватит! Ты сдохнешь, если будешь приползать и дальше с одной войны на другую!» — и прекрасно осознавал, что если сам не покончит с этим фарсом, то жизнь заставит, но гораздо более сурово, и непременно по башке!

Но, как водится в жизни — обстоятельства мешали.

То его трудная, не оставляющая ни для чего иного продыха работа, и вечная усталость, и тупое от нее безразличие — а-а, пусть делает что хочет. То последовавшая за этим обида вызвала горделивую позу не сдающегося трудностям и обстоятельствам врача, с постоянным ожиданием, что жена одумается, заметит, какой он замечательный, или прогорит. То трудный переезд на новую квартиру, ремонт, временная неустроенность, немного примирившая их.

А потом, одно за другим, случились два изменивших его жизнь события.

К нему в кабинет, наделав переполоха своим появлением среди персонала всей больницы, пришел заместитель министра МЧС.

— Вы доктор Больших? — не постучавшись, вошел в кабинет крепкий, среднего роста мужчина.

— Я, — поднялся из-за стола Степан, собираясь тактично выдворить незваного посетителя.

Но воздержался почему-то.

Мужик вошел, удовлетворившись ответом, закрыл за собой дверь, сел на стул возле стола и спросил:

— Чаем угостите? Под разговор. И представился.

Случилось так, что вчерашний тяжелый пациент, поступивший к ним, — старик со сложными переломами правой руки от ключицы до кисти и пальцев, один из пострадавших на автобусной остановке, в которую врезался грузовик, и с которым Степан провозился долгих восемь часов, по кусочкам складывая, как мозаику, его кости, — был родным отцом заместителя министра.

— Я о вас много слышал, и не один раз! — попивая жиденький чаек и хитро щурясь, сообщил чиновник и неожиданно спросил: — К нам пойдете?

— Куда это к вам? — опешил Степан.

— Медицина катастроф. Слышали такое? Больших кивнул — слышал, разумеется! И не только слышал, на семинары ездил и многое для себя узнал!

— Это как раз по вашей специализации. Вы ведь и экстренной хирургией и травматологией занимаетесь?

— Да, — потрясенный напором, кивнул Больших.

— Подучиться, разумеется, придется, но не много. Специфика работы в полевых условиях, работа в команде. У вас степень какая-нибудь есть?

— Нет. Не успел защититься. Когда?

— А почему не жалуетесь, что не дают? — стрельнул жестким взглядом из-под прищура замминистра.

Степан махнул безнадежно рукой — о чем говорить!

— Диссертация хоть готова?

— Да вот она лежит, макулатура! — горестно признался Степан и вытащил из ящика стола пухлую папку. — А толку! Кандидатский минимум ни один не сдал — некогда! А-а-а!

И кинул папку назад в стол.

— Не прибедняйтесь, Степан Сергеевич. Статьи я ваши просмотрел. Грамотные статьи. Интересные. Так что, пойдете? Нам нужны лучшие, поэтому и зову. — И, отставив чашку, поменял тон с простецкого отеческого на серьезный: — Диссертацию поможем защитить, зарплату будете получать большую, по-настоящему большую, достойную. Машину выделим в полное личное и служебное распоряжение. Работа, правда, трудная, грязная и опасная. Вылетать, выезжать на все ЧП, катастрофы, по стране и всему миру, назначим вас руководителем одной из медицинских бригад. Вникать, перестраиваться на иной стиль работы придется быстро и многому учиться в процессе самой работы. Требования самые жесткие, но обещаю: скучать и расслабляться будет некогда. Вам надо подумать, с женой посоветоваться? Звоните, советуйтесь, решайте прямо сейчас.

— Какое советоваться! — поразился Больших. — Конечно, я согласен!

— Отлично! — сдержанно порадовался замминистра, вставая. — Да, и личный вопрос: отца моего есть кому передоверить? А то ведь утверждают, что, кроме вас, никто не справится.

— Есть, — заверил Больших, — у нас хорошие врачи. Самое главное для него сейчас — это уход, приготовьтесь к долгой реабилитации, физиотерапия, специальные упражнения. Рука будет работать.

— Спасибо вам за него большое, — очень проникновенно поблагодарил чиновник. — Вам позвонит мой секретарь, вечером, передаст список необходимых документов. Завтра придете в министерство оформляться.

— Что, вот так сразу? — не выходя из легкого шока, недоверчиво спросил Больших.

— Мы не Госдума и не та контора, чтобы тянуть с решениями и делами! — отрезал замминистра совершенно министерским тоном и, попрощавшись, вышел за дверь, оставив Степана в полной растерянности осмысливать, на что он сейчас подписался.

К переменам в карьере мужа Надежда отнеслась довольно равнодушно, поздравила без особых эмоций — для нее его новая работа ничего не меняла, как пропадал Степан сутками на работе, так и дальше собирается пропадать, только теперь отсутствовать он будет гораздо более продолжительное время. Она давно уже равнодушно относилась к его делам.

А он с молодым энтузиазмом ухнул в учебу, тренинги, занятия, неделями не вылезал с полигона, где проходили учения, приближенные к реальным условиям на месте катастроф.

Помолодел. Загорелся новизной, впитывал знания с такой внутренней радостью, о которой давно забыл.

С тщательно скрываемым страхом и мандражом вылетал в первую действительно серьезную экспедицию, в качестве руководителя медицинской бригады, на наводнение в Индонезию.

Не без ляпов мелких, но справился! И ребята у него в бригаде замечательные, сам отбирал, присматривался к людям — работать же вместе, а специалисты каждый, как редкие бриллианты — на подбор!

Не все так просто и не в один день, ему приходилось не только лечить и спасать, но и решать множество организационных вопросов, руководить людьми, вырабатывать вместе с руководителем всей эмчеэсовской команды стратегию проведения спасательных операций, учиться работать большим коллективом — слаженно, до миллиметра и секунд времени.

Он уставал как черт, голова работала на пределе от усвоения новой информации, а тело ныло от физических нагрузок, но он засыпал радостным и просыпался радостным.

Ему не просто нравилось, ему было интересно! И он чувствовал, что живет!

Постепенно тело перестало ныть, привыкнув к каждодневным многокилометровым пробежкам и силовым упражнениям, а мозги научились без суеты и паники впитывать знания, раскладывая по полочкам в памяти. И через какое-то время Степан вдруг осознал, что стал хорошим специалистом.