– И он просто уехал? – в голосе ее собеседника явно слышалось недоумение. – Не стал расследовать, откуда взялись двойники и что означает их появление?

– Не-а, – протянула Лиля, разглядывая себя в зеркало. – Велел собираться и сваливать, даже оборудование все бросил там. Странно, да?

– Странно то, что он вообще туда поехал. Знать бы, что еще было на той записи, из-за которой его туда отправили.

– Думаешь, мы видели не все?

– Уверен. Запись, которую ты мне переслала, обрезана и смонтирована. Там удалены минимум два эпизода в середине, и вполне вероятно, что обрезано еще и нечто в концовке.

– Да там же вся запись постановочная, это любому видно, – фыркнула Лиля. – Конечно, ее обрезали и монтировали.

– Ты не понимаешь, – куратор тяжело вздохнул. – В том-то все и дело, что любому видно. Наниматели Дворжака не дураки. Они бы не купились на такую дешевку уровня «Ведьмы из Блэр». Из этого следует только одно: на записи было что-то еще. Что-то, настолько привлекшее их внимание, что они отправили туда вас. Не знаю только, кто именно отредактировал запись: они сами или Дворжак.

– Думаешь, Дворжак может знать больше, чем рассказал нам?

– Не исключено. Он же врет вам по поводу всего остального, значит, может скрывать и какие-то вводные данные для расследования. Скажем, он мог удалить с записи истинный предмет своего расследования, потому что не смог бы его объяснить в рамках своей легенды. Правда, мне все равно непонятно, почему он так внезапно решил все бросить и уехать. Это ведь на него непохоже, да?

Лиля в задумчивости присела на краешек ванной, потрогала воду кончиками пальцев.

– Ты прав, – отозвалась она после паузы, регулируя свободной рукой температуру набираемой воды. – Это необычно, потому что, как мне показалось, он очень испугался. Я, конечно, тоже чуть не умерла от страха, сначала когда встретила мертвеца, а потом когда поняла, что это я, но…

– Дворжак не боится ни мертвецов, ни смерти, – закончил куратор за нее.

– Именно. Обычно не боится. Может быть, конечно, он за остальных так испугался, а не за себя. За Сашу он обычно очень даже боится, – Лиля не удержалась от легко фырканья, говоря это, но потом сама устыдилась своего намека. – Впрочем, на самом деле, он всегда очень заботится обо всех нас. Сам рискует без вопросов, но нас не подставляет.

– Я слышу в твоем тоне слишком много симпатии, – заметил куратор. – Ты слишком привязалась и к нему, и к остальным.

Лиля выключила воду, поскольку ванна уже набралась, но с ответом, как и с завершением разговора, не торопилась.

– Он хороший человек, – наконец сказала она. – Правда. И Нев, кстати, тоже. И ты знаешь, я уже не понимаю, в чем моя работа? В том, чтобы следить за двумя хорошими людьми? Врать им, притворяться другом, а на самом деле вставлять палки в колеса, воровать у них… Что дальше?

– Лиля, детка, ты же знаешь: мы делаем это ради важной миссии, – серьезно напомнил куратор. – Нам это может не всегда нравиться. Поверь, ты не одна такая, никто из нас не любит лгать и изворачиваться. Раньше наша работа была еще сложнее с этической точки зрения. Но знания, которые мы охраняем, должны оставаться тайными. Это делает мир безопаснее. Поверь, если бы кто-то однажды решился спрятать знания об изготовлении оружия, включая атомную бомбу, этот мир стал бы еще безопаснее.

– Да, но мы не уничтожаем ни вещи, ни знания, – возразила Лиля, чувствуя, как сердце начинается биться быстрее. За все годы она впервые ставила под сомнение их работу. – Мы просто сами ими владеем. Мы узурпировали это право, но по какому, прости за каламбур, праву? Кто нам его дал, кто на нас возложил эту миссию? Почему можно нашим экспертам и нельзя, например, тому же Неву? Только потому, что его предки не состояли в Обществе?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – строго осадил куратор, – для своей должности и места.

– Да, и меня удивляет, почему больше никто не задает этих вопросов!

– Хватит, Лилия. Все же ты была не готова к работе под прикрытием, зря я согласился тебя послать. Твоя вера в наше дело недостаточно сильна, чужое влияние быстро вынуждает тебя колебаться. Твое задание пора прекращать.

– Нет, постой… – попыталась возразить Лиля, но куратор не дал ей продолжить:

– Это окончательно! Ты больше не будешь с ними работать. С этого дня ты должна прекратить все контакты с Дворжаком. Если ты нарушишь этот запрет, это будет расценено как предательство.

– Да, и что вы мне сделаете? – разозлилась Лиля. – Убьете меня?

В трубке повисла неприятная тишина, заставившая толпу мурашек пробежаться по ее спине вдоль позвоночника. В груди появилось неприятное, тянущее чувство.

– Повторяю еще раз: отныне ты должна прекратить какие-либо контакты с Дворжаком и остальными, – холодно сказал куратор, нарушая эту тишину, но совершенно не успокаивая. После этого он сбросил звонок, не прощаясь.

Лиля тихонько выругалась, положила смартфон на стиральную машинку и на мгновение замерла, прикрыв глаза. От разговора осталось ужасное горькое послевкусие, настолько реальное, что хотелось прополоскать рот. И даже не столько из-за внезапного отзыва ее с задания, сколько из-за того, что человек, которого она знала всю жизнь, и работа, к которой родная мать готовила ее с детства, вдруг показались ей уродливыми и чужими. А ведь раньше все выглядело для нее таким простым и естественным. Интересно, что же все-таки они будут делать, если она решит ослушаться куратора?

– Хватит, не накручивай себя, – вслух пробормотала Лиля, стряхивая оцепенение.

Она решительно скинула с себя халат и забралась в горячую воду, прикрытую пенной шапкой. Тепло действовало расслабляюще, хвойный аромат будил какие-то смутные приятные ассоциации, поэтому минут через пять ей удалось окончательно успокоиться, гнетущее чувство в груди притупилось.

Все разрешится. Она еще раз поговорит с куратором, уже спокойнее, без лишних эмоций. И обязательно лично, а не по телефону. Только не в офисе. Скорее, следует пригласить его на ужин на неделе. Она донесет до него суть своих сомнений, и он найдет слова, чтобы развеять их. Они вернутся к прежним доверительным отношениям, после чего она убедит его не отзывать ее с задания. Или хотя бы не запрещать ей и дальше общаться с Войтехом, Невом, Сашей…

Вода успела порядком остыть, а пена почти полностью опала, когда Лиля решила, что пора бы уже выбираться из ванной, пока кожа не сморщилась. У нее еще оставалось время заварить себе чай и посмотреть какое-нибудь приятное кино.

Она распустила волосы, набрала в легкие побольше воздуха, зажала пальцами нос и погрузилась под воду с головой. Она всегда так делала, точно не зная почему. Кажется, эта привычка появилась у нее еще в детстве: обязательно нырнуть хотя бы раз, а лучше два под воду, прежде чем вылезти из ванны.

Вода залила ушные раковины, приглушая звуки. Все страхи и дурные мысли окончательно растворились, но, когда Лиля попыталась всплыть, она внезапно ощутила на своих плечах чьи-то руки. Кто-то крепко прижимал ее ко дну, не давая подняться.