Да, Траян, один из самых победоносных полководцев в истории римской империи, великолепный хозяин и администратор, если говорить сегодняшним языком, был геем. Возможно, это вызовет удивление в стране, где подобные наклонности до сих пор считаются противоестественными и к ним относятся как к извращению, но именно Траян покорил и присоединил к империи Дакию, Месопотамию, Аравию – то есть те земли, на которых ныне располагаются Румыния, Ирак, Иордания. О его прекрасном понимании государственных интересов, об умении не только принимать смелые решения, но еще и четко и кратко доносить их до подчиненных лучше всего свидетельствует сохранившаяся переписка императора с Плинием Младшим, когда тот был наместником провинции Вифинии в Малой Азии. О мощи и славе империи в период его правления напоминают нам колонна Траяна в Риме – то, что осталось от огромного форума, носившего его имя, а также триумфальная арка в Беневенте, каменный мост через реку Таг (ныне Тахо) в Испании, монумент в Адамклисси у побережья Румынии. При Траяне были построены новые дороги из столицы на юг, расширен порт в Остии. Список всех достижений империи в период его правления составил бы отдельную главу. Так что Траян в полной мере заслуживает признанного ему сенатом титула optimus princeps [8.

В мерах, предпринятых Траяном в области социальной политики, нельзя не заметить благотворного влияния Плотины, а возможно, и сестры императора. Речь идет о законах, направленных на защиту государством детей, брошенных при рождении и не получающих должной опеки со стороны отцов, а также о государственной поддержке системы местных фондов, предназначенных для выплаты алиментов сиротам на территории Италии.

В одном случае исторические источники прямо указывают на непосредственное вмешательство Плотины в политику в интересах граждан страны. Речь шла о сборе налогов. Некоторые из тех, кто этим занимался, проявляли исключительную наглость и жестокость, что в какой-то мере оправдывалось немалыми потребностями казны на нужды непрекращающихся завоевательных войн и крупных строительных проектов. Поговаривали, что кое-кто из сборщиков решал вопрос предельно просто. Один говорил налогоплательщику: «Зачем тебе столько?», другой – «Откуда ты столько взял?», третий – «Давай сюда все, что есть!» – и они отбирали все, что могли. Так вот, именно Плотина, как утверждает один из историков, встала на защиту обиженных, упрекая мужа в том, что подобные методы работы его подчиненных порочат доброе имя императора. И похоже, что с тех пор Траян проводил более разумную налоговую политику, и даже сам как-то заметил, что непосильное налоговое бремя – все равно что селезенка, разрастающаяся за счет других органов. Конечно, это высказывание можно счесть лишь анекдотом, но дело ведь не в том, правдива или выдумана вся эта история. Куда важнее то, что в ней, как в зеркале, отражается мнение современников о Плотине. Они оценивали ее образ и ее роль прямо-таки словами австрийского гимна, который до сих пор с ностальгией вспоминают в Галиции [9: «Рядом с мужем ласковою ручкой милосердная императрица правит».

Трудно сказать, то ли случайность, то ли злая ирония судьбы стали причиной того, что о прекрасном правления Траяна, а значит, и о жизни и роли Плотины, сохранилось не так много подтвержденных достоверными источниками сведений. Знаменитая «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, который охотно приводит в тексте слухи и сплетни, описывает частную и повседневную жизнь, заканчивается 96 г., то есть правлением Домициана. Сборник жизнеописаний римских императоров, созданный так называемыми «Авторами истории Августов» (Scriptores Historiae Augustae), достоверность изложенных в котором сведений вызывает обоснованные сомнения, начинается с Адриана – преемника Траяна. От «Римской истории» Кассия Диона как раз об интересующем нас периоде сохранились лишь фрагменты. Таким образом, нам остается полагаться лишь на обрывки информации. В какой-то мере спасают положение эпиграфические источники – проще говоря, надписи. Их сохранилось немало, особенно тех, которые касаются самого императора. По счастливой случайности сохранилась, однако, и надпись, раскрывающая личность супруги императора с совершенно неожиданной стороны.

Надпись эта была найдена в Афинах в 1890 г. Она почти не пострадала от времени и состоит из трех частей. Первая – это письмо Плотины к императору Адриану, датированное 121 г. Вторая – распоряжение Адриана, направленное тогдашнему руководителю школы эпикурейцев в Афинах. Обе эти части, представляющие собой список с оригинальных документов, написаны по-латыни, а третья часть на греческом – список письма Плотины учителям и ученикам той же школы. Ее письмо к Адриану начинается со знаменательных слов: «Господин, тебе прекрасно известно, как я интересуюсь школой Эпикура». Слово «школа» (в оригинале secta) употребляется здесь, конечно же, в более широком смысле, означая еще и философское, и даже религиозное направление. Затем Плотина от имени руководителя школы, Попилия Теотима, просит императора посодействовать в назначении его преемника: речь шла, во-первых, о том, чтобы Теотим мог по-гречески свидетельствовать по делу об этом преемнике, во-вторых, чтобы этим преемником мог стать человек, не имеющий римского гражданства, и наконец о том, чтобы, в случае согласия императора на такой порядок назначения, закрепить его и на будущее.

Во втором письме сам император Адриан сообщает руководителю школы о своем решении, в полной мере удовлетворяющем просьбу Плотины.

Начало написанного по-гречески письма Плотины звучит так: «Плотина Августа приветствует всех своих друзей. Мы получили то, о чем просили!» Затем Плотина превозносит милость Адриана и призывает всегда выбирать наставниками самых достойных единоверцев, руководствуясь в большей степени мнением большинства, нежели личными симпатиями. Надпись сия высечена в камне на вечную память. А ведь все вышеизложенное означает, что римская императрица была эпикурейкой! Поразителен уже сам по себе факт, что женщина, к тому же занимавшая такое высокое положение в государстве, интересовалась философией, поскольку представляет собой уникальный для тех времен случай. Не говоря уже о том, что интерес она проявляла к учению Эпикура! Ведь это философское направление не принадлежало к числу самых популярных в Риме, хуже того – оно подвергалось резким нападкам. Его основные положения извращались, их перевирали и осмеивали. Неправильное представление о нем бытует и в наши дни. Подавляющее большинство представляет себе эпикурейца как человека, более всего в жизни ценящего комфорт и удовольствия. Немного найдется философских течений, вокруг которых наросло бы столько же принципиального недопонимания.

Перед смертью (то есть перед 270 до н.э.) Эпикур основал что-то вроде братства и научного фонда с определенным статусом (уставом). Собираться его члены должны были в афинском саду философа – там, где он сам в течение многих лет жил и принимал учеников. Статус этот в римскую эпоху должен был претерпеть определенные изменения, поскольку во времена Эпикура никто не мог бы постановить, что руководителем и наставником может быть только гражданин Рима, а с представителями власти необходимо общаться исключительно по-латыни. Но это все – лишь не слишком существенные организационные вопросы. Важнее другое – сами основы учения Эпикура, распространением которых занималась его школа.