– Только скажи, Сигурд, и мы отправим этих драугров обратно в могилы! – вскричал Рольф с кормы под одобрительные возгласы датчан.

– Убей их, Сигурд! – повторил Ингвар.

– Придержи язык, пес шелудивый, если не хочешь его лишиться! – предупредил Улаф, наставляя палец на Ингвара. – Делай, что тебе велят, или опомниться не успеешь, как будешь стоять посреди своих вонючих кишок.

Скривившись, Ингвар жестом приказал своему приятелю выйти вперед и передал ему приказ ярла. Синелицый кивнул, повернулся к тем, кто все это время держал его в оковах, и сквозь зубы бросил им несколько слов. Синелицые не сдвинулись с места.

– И?.. – спросил Сигурд. – Им что, не терпится оказаться в подземном царстве?

Один из синелицых заговорил с приятелем Ингвара, и тот повернулся к Сигурду.

– Они тебе не доверяют; говорят, язычники – посланники Сатаны.

Было очень странно слышать норвежские слова из уст синелицего раба.

– Говорят то же, что и христиане, хотя совсем на них не похожи, – рассмеялся Сигурд, потом обратился к Улафу: – Видишь ли, Дядя, эти ходячие мертвецы нам не доверяют. Может, оружие сложить, чтоб поверили?

– Может, еще задницу им подставить? – усмехнулся Улаф.

Синелицый воин снова заговорил:

– Они говорят, Аллах Всемогущий их защитит. Они будут сражаться, – передал его слова приятель Ингвара.

Сигурд нахмурился.

– Этот Аллах, наверное, один из их богов, – предположил я.

– У них только один бог, – пояснил товарищ Ингвара.

– Ну, точно как христиане, – сказал Сигурд, глядя на Улафа и пожимая плечами. Потом поднял щит и обратился к Рольфу: – Готовы?

Стоявшие за синелицыми датчане загрохотали щитами.

– Да, Сигурд! Моих воинов даже Глейпнир не удержит, так они рвутся в бой, – отозвался Рольф.

Ярл кивнул.

– И чтоб ни одного в живых не осталось, – приказал он.

Стиснув зубы, я поднял щит и принялся высматривать, кого из синелицых убить первым. Пенда ослабил завязки на шее, а Свейн похлопал по рукояти своей огромной секиры.

Неожиданно на палубу со стуком упал меч. Из строя синелицых выступил седобородый воин с носом, похожим на клюв. Он стоял, высоко подняв подбородок, и глядел на нас, словно мы – кадка с дерьмом, которую нужно вытряхнуть. Несколько синелицых встали было впереди него, угрожающе подняв кривые мечи, однако клювоносый сказал им что-то резко и повелительно, и они, покорно опустив головы, отступили назад.

– Это тот самый злобный троллий сын, которому нравится сечь кнутом прикованных к палубе гребцов, – пояснил Ингвар. Слова его сочились желчью.

Повелитель синелицых рявкнул что-то товарищу Ингвара так, будто тот все еще раб, прикованный к веслу.

– А у него есть яйца, – уважительно произнес Брам.

Приятель Ингвара кивнул синелицему и обратился к Сигурду:

– Он говорит, убей его, а остальных отпусти. Иначе они будут сражаться, и тогда много твоих поляжет.

Я еще не знал, кого именно мы потеряли в бою, но сколько-то воинов точно шли по Биврёсту.

Сигурд провел по подбородку рукой с мечом, смерил взглядом синелицего, готового пожертвовать своей жизнью ради спасения остальных, и признал:

– А синелицый храбр…

Обрадовавшийся возможности умилостивить богов, Асгот шагнул вперед, бренча вплетенными в волосы костями.

– Сигурд, Всеотцу придется по нраву, если мы принесем этого синелицего в жертву.

Какое-то мгновение ярл обдумывал слова Асгота, потом покачал головой.

– Один решит, что мы выкопали труп и снова его закололи, – произнес он, и даже Асгот признал, что идея была не самой лучшей.

– Говоришь, кнутом тебя бил? – обратился Сигурд к Ингвару.

– Да, даже когда мы быстро гребли, господин, – ответил тот.

Ярл снова кивнул.

– Скажи ему, я согласен.

Ингвар бросил на нас гневный взгляд; похоже, он был в ужасе от того, что мы дадим ускользнуть тем, кто держал его в плену. Но потом кивнул – не решился противоречить ярлу, да к тому же не знал, какая участь ждет его самого.

Приятель Ингвара передал слова Сигурда клювоносому, тот склонил голову и что-то пробормотал – наверное, молился своему богу; но даже после этого у него достало смелости потребовать, чтобы его людей высадили на берег прежде, чем он отдаст себя на расправу язычникам.

– Распотроши его, Сигурд, – сказал Брам Медведь.

– Я его кишки рыбам выброшу, – потряс секирой Свейн Рыжий.

Ярл покачал головой.

– Дядя, сколько человек надо, чтобы управлять этим кораблем?

Улаф поджал губы.

– При такой погоде, пожалуй, хватит десятерых, которые хоть немного умеют управляться с парусом. – Он поглядел на облако, которое, словно растущий ком стриженной шерсти, уплывало на северо-восток. – А вот если погода испортится…

Сигурд кивнул и повернулся к Ингвару.

– Отберите девять гребцов и скажите им, что я заплачу серебром, если они отведут корабль, куда я велю.

Ингвар покосился на своего приятеля, белки глаз которого казались желтыми на фоне темной кожи.

– Тут на один только парус десятерых ставить надо, ярл Сигурд, – сказал он. – Если ветер несильный.

– Тогда пятнадцать гребцов; каждый получит по две монеты или столько же серебра, – сказал Сигурд.

По лицу Ингвара было не понять, что он об этом думает.

– Дядя, остальных забери на «Фьорд-Эльк» и отвези к берегу.

– Может, еще накормить и напоить? – изумленно спросил Улаф.

– Нет, хватит того, что мы сохраним им жизнь, – ответил Сигурд, давая понять, что разговор окончен.

Разоруженных синелицых – рабов вместе с хозяевами – отвели на «Фьорд-Эльк». Браги не стал рисковать брюхом корабля ради синелицых – под наставленными копьями они попрыгали с борта там, где до кромки воды, лижущей золотистый песок, оставалось еще три длины лодки. Рабов среди синелицых было больше, и мы думали, что, освободившись, они накинутся на хозяев. Увы, бывшие рабы, словно стадо провинившихся овец, побрели прочь, а хозяева стояли на берегу и глядели в нашу сторону – верным слугам была ненавистна мысль, что господин оказался в нашей власти.

– Не стоит бить раба, – сказал Сигурд синелицему, – а то однажды он освободится и припомнит тебе все побои.

Тот или не понял его слов, или сделал вид, что не понимает, – взгляд его был холоден, как ветер в царстве Хель.

– Ингвар, – продолжал ярл, – негоже, чтобы воин, рожденный во фьордах, прислуживал ходячему мертвецу. А еще хуже то, что этот обгорелый козлиный хрен бил тех, кто горбатился у него на веслах. – Сигурд поглядел на Орма Пучеглазого, который лежал со вспоротым животом, истекая кровью, – кольчуга не спасла его от копья синелицых. Дядя влил ему в глотку луковой кашицы и теперь, стоя рядом на коленях, принюхивался к ране. Потом посмотрел на Сигурда и покачал головой – рана пахла луком, а значит, живот Орма продырявлен и надежды нет.