Таким образом, Антончу Астигаррага остался единственным обладателем наследства Ригоития.

Вначале Асти подумывал продать «Твинз», но тут вмешался я, дабы отговорить его. Возможность представилась уникальная. Я убедил его, и, по правде говоря, это было нетрудно, чтобы он сделал ровно наоборот: продал «Антончу» и перенес свои пожитки, соответствующим образом отмыв лицо своего заведения, в «Твинз», расположенный ближе к центру.

Настал момент сделать его соучастником моего почти мистического видения и открыть ему, какой должна быть «Карта полушарий Бильбао».

По окончании своей блестящей речи я ожидал, как он отреагирует.

Пока я говорил, он ни разу не перебил меня, хотя я потратил на изложение своих мыслей по меньшей мере четверть часа. Когда я закончил, он размышлял по крайней мере две минуты, показавшиеся мне вечностью. После этого он, ограничившись улыбкой, ласково стукнул меня кулаком по плечу, отчего плечо онемело, и сказал только:

– Действуйте.

Значительный капитал Хосемари и продажа квартиры Хулиана позволили сотворить чудо. Я был официально назначен исполнительным директором и действовал при полном одобрении Асти, который подписывал чеки не глядя, и «Твинз», большое помещение с неумело использованной полезной площадью, превратился в «Карту полушарий Бильбао» за короткий промежуток в четыре месяца; я добился этого, задействовав на переустройстве больше людей, чем было задействовано при строительстве пирамид.

Я не поскупился на качественные материалы: большие зеркала с фасетками по краям, благородные породы дерева – дуб для отделки стен, – обилие латунных украшений, высокие живые растения и теплое, стратегически размещенное освещение.

Хотя душа и просила этого, я запретил себе прибегать к тинтинофильскому merchandising.[76]Единственное, что я сделал в этом направлении, и только в качестве личного намека моему двойнику «пьющему без жажды», так это поставил у входа фигуру капитана Хаддока более чем полметра ростом: в одной руке он держал бутылку «Лок Ломонд», а в другой – судовой фонарь. И никаких пиратских штучек: я лично съездил в Брюссель и купил ее в лицензионном магазине.

Кстати, Антончу, сам того не зная, подтвердил свой параллелизм с бумажным капитаном и велел вырезать на скульптуре фразу ad hoc,[77]которой мы обязаны великому Брийа-Саварену:[78]

«Если бы человек довольствовался только водой, мы никогда не смогли бы сказать, что одной из человеческих привилегий является пить, не испытывая жажды».

Конечный результат оказался эстетичным и элегантным и в то же время сдержанным: это было заведение первого класса с британским оттенком – бар для тех, кто всю жизнь прожил в Бильбао и одновременно находящийся вне времени, по ту сторону эфемерной моды.

Асти продал свою конуру в Каско-Вьехо паре жвачных, тем самым освободив меня от них; они никак не умещались внутри моего чистого ресторанного концепта. Мне говорили, что жвачные переименовали бар, теперь он называется таверной «Апачики» и специализируется на закусках из кровяной колбасы из Вильяркайо – единственная уступка Испании – на чисторре,[79]старых сардинах и полунедосоленных кусках копченой колбасы.

Я знаю, что Осакидеца, баскская санитарная служба, дважды его опечатывала.

Я больше никогда туда не возвращался.

Зато Асти взял с собой свою катафалкообразную помощницу-любовницу, это да, но позволил себе дополнить персонал кухни еще одной поварихой ей в помощь – мы привезли ее от плиты ресторана «Хатасо де Ачури».

Прежде чем мы нашли подходящую кандидатуру, поиски были весьма трудоемкими, ведь она должна была быть сочной, любительницей сексуальных домогательств на работе – с последующей капитуляцией – и толстой, как свиная колбаса, к удовольствию Асти.

Впоследствии я подумал, что это, быть может, плохая идея, что, если один и тот же петух-акселерат будет накрывать двух доступных ему жирных куриц, это может стать причиной ссор, но все трое хорошо уживались вместе.

Гоцоне, по прозвищу Огненный Рот, – так звали новую помощницу, – была женщиной практичной. Однажды я слышал – я имел обыкновение шпионить за персоналом, дабы оценить их рвение, – как она рассказывала своей товарке:

– Детка, когда шеф в первый раз вставил в меня этот свой кусок шланга, я думала, что у меня глаза выскочат из орбит. А учитывая, какой торопыга этот человек, – ведь он уже меня оприходовал, – мне пришлось очень поспешить, чтобы выбить из него прибавку к жалованью.

Новая кухня, кстати, была помещением с достаточным количеством квадратных метров, с удобными мраморными поверхностями, с нержавеющей сталью повсюду, кроме того, она была снабжена всеми последними достижениями рынка. Если Асти мог создавать шедевры в своем старом ветхом свинарнике, то здесь он должен был преступить границу возвышенного.

Так оно и было.

Я также лично нанял трех официантов, двух мальчиков и одну девочку, молодых, красивых, опрятных, проворных и с хорошими манерами.

Работа была изнурительной, но очень благодарной. В конце я осознал, что впервые в жизни чувствую себя довольным результатами дела, осуществленного с трудом, не имевшего ничего общего с постоянным доведением до уровня шедевра праздности и удовольствия – а ведь именно только это и было до той поры двигателем моего существования.

Как я уже указывал, с момента открытия «Карты полушарий» все шло как по маслу. В своем качестве полномочного атташе по связям с общественностью я выторговал у Асти жалованье, отвечавшее моему положению и моей исключительной преданности делу. Какое странное ощущение возникает, когда зарабатываешь на жизнь своими силами!

Неделя за неделей, к удивлению посетителей, создались маленькие кулинарные чудеса. Слухи о нашем баре распространялись повсюду. Заведение было постоянно полным, так что мы едва справлялись.

У нас брали интервью, о нас делали репортажи в прессе, на местных радио и телевидении, даже на «Эускаль Телебиста», которое я с тех пор перестал называть «телебестией»… Вернее сказать, эти репортажи делали обо мне и о заведении, так как Асти категорически отказался появляться в средствах массовой информации. Еще одна из его странностей, подумал я; теперь-то мне все понятно.

И сегодня, 23 декабря 2000 года, все покатилось в тартарары.

Сегодня, когда мы достигли профессионального зенита: нам дано исключительное право обслуживать банкет по случаю Рождества, который баскское правительство устраивает в музее Гуггенхайма. Около тысячи приглашенных – представителей элиты.