– Что же я могу теперь сделать? – растерялась Сайо.

Носо гневно засопел. Он слышал только слова девушки и не понимал сути разговора. Разбойник почувствовал себя одураченным.

«Скажи, что письмо послал тебе твой бывший опекун».

– Но с… воином разговаривали еще люди.

«Об этом не беспокойся. Управитель скрылся, а слуги ничего не сказали. Теперь все зависит от тебя».

Сайо задумалась. В глубине души у нее не было большой обиды на Айоро. Она им не дочь и даже не родственница. Да, Айоро купили ее, заплатив Гатомо. Но они не собирались насильно выдавать ее замуж или принуждать к чему-то недостойному. Ей хорошо жилось в их доме. Господин Айоро сейчас один из важных сановников сегуната. Пусть и дальше эта семья живет спокойно.

Девушка вздохнула.

– Хорошо. Но я хочу, чтобы и они для меня кое-что сделали.

«Если это в их власти, госпожа».

– Я знаю, что смерти не избежать. Но я не хочу, чтобы меня мучили.

Десятник развел руками.

«Это как решит Тайное Око. Тут от них ничего не зависит».

– Жаль, – пробормотала Сайо, с трудом удерживая набегающие слезы. – Тогда пусть со мной обращаются как с благородной девушкой!

«Пока ты в Канаго-сегу, так и будет», – заверил десятник.

– Я не хочу провести последние дни в темной и сырой камере с крысами и клопами.

«Думаю, в замке это тоже можно устроить».

– И последняя моя просьба к тебе, мой господин.

«Ко мне? – удивился Сабуро. – Но что я могу для тебя сделать?»

– Выдай дочь замуж за того, за кого она хочет, мой господин. И пусть она меня навестит. Или напишет письмо. Я думаю, в этом нет преступления?

Лицо десятника окаменело.

– Да отдай, Сабуро-сей! – хохотнул разбойник. – Ты-то наверняка просишь у нее что-то важное.

– Последнее желание смертника священно, – тихо проговорил Херато.

– Она не придет к тебе, – вслух сказал соратник. – И письма тоже не будет. Но я обещаю исполнить твою просьбу.

Он встал и, поклонившись, направился к выходу.

– О чем вы разговаривали? – строго спросил Носо, едва за десятником закрылась дверь.

– Ты все слышал, мой господин, – смело ответила Сайо, с вызовом глядя на разбойника. Теперь она почему-то ничего не боялась: ни боли, ни даже бесчестья.

– Ах ты, маленькая дрянь! – удар по лицу бросил девушку на пол.

– Не делай так больше, Носо-сей, – раздался спокойный голос Херато.

– Что? – удивленный главарь обернулся.

– Я говорю, не бей того, кто тебе не принадлежит, – повторил воин. – Теперь ею распоряжается только Сын Неба.

– Пока она в моей власти, – усмехнулся предводитель, развязывая пояс. – И сейчас я ей это докажу.

– Я не дам тебе притронуться к племяннице Бусо Сакуро, – произнес Херато, все так же равнодушно. – Я воевал с ним и уважаю его как врага. Ни ты, ни я не достойны и мизинца этого великого воина.

– Может быть, ты хочешь ее отпустить? – вскинул брови Носо.

– Я хочу передать ее Тайному Оку, получить прощение и никогда больше тебя не видеть.

Затаив дыхание, Сайо ждала, что разбойники вот-вот сцепятся между собой. Но, видимо, не зря Херато носил кличку «Резак».

Носо хохотнул и, плюнув на платье девушки, направился к лестнице.

– Пойдем, Сакуро-ли, отдохни до рассвета, – проговорил разбойник, помогая девушке подняться. – Завтра у тебя тяжелый день.

Когда она ушла, из-за занавески вышел хозяин гостиницы и затушил горевший на столе светильник.

«У нас тут не только дни тяжелые, но и ночи», – подумал он, со вкусом зевнув, и отправился досыпать.

Чубсо шел по коридору вслед за соратником дворцовой стражи сегуна. В руке чиновник держал папку с решением о прощении и помиловании всех разбойников из шайки Косого Носо. Владыка Канаго не отказал в просьбе старшему дознавателю Тайного Ока Сына Неба. Тем не менее чиновник чувствовал себя униженным.

В богато обставленном кабинете сегуна ему не предложили даже сесть. Канаго молча его выслушал, так же, не говоря ни слова, просмотрел подготовленные Чубсо документы, подписал, поставил печать и кивком дал понять, что аудиенция окончена.

«Совсем страх потеряли, – с раздражением думал старший дознаватель. – Это все война. Знает прохвост, что Канцлер сейчас не станет ссориться с ним по таким пустякам».

Сверкая лысиной, десятник дворцовой стражи проводил его до дверей личных покоев сегуна. Ни один из закованных в доспехи воинов не сделал и движения, чтобы открыть перед Чубсо тяжелую дверь.

Обычно здесь всегда присутствовал слуга, но сейчас его почему-то не было. Чиновник воспринял это как новое оскорбление. С невозмутимым видом он взялся за ручку.

– До свидания, господин Ёсо, – попрощался он с десятником. – Я слышал, что у тебя расстроилась помолвка?

И, не дожидаясь ответа, вышел в коридор, оставив за дверью взбешенного соратника.

Эта маленькая выходка вернула Чубсо хорошее настроение. Тем не менее он не спал всю ночь. Давным-давно храпел на раскладной кровати писарь Митино. В углу за ширмой сипел простуженным носом слуга, а к старшему дознавателю сон все не шел. Сегодня после обеда ему принесли записку. Разбойники согласны выдать Сайо в обмен на полное прощение. Чубсо тут же написал, что добудет для Носо и его людей помилование.

И вот теперь, когда нужные бумаги оформлены, остается только ждать известий от Братства, выступавшего посредником в переговорах. Старший дознаватель понимал, что только арест Сайо сможет полностью реабилитировать его в глазах Канцлера. Подтвердятся сведения о заговоре – хорошо, не подтвердятся – тоже не плохо. Главное, чтобы его не опередил Первый всадник сегуна. Чубсо не сомневался, что за смертью старого слуги и внезапным исчезновением управителя стоит господин Айоро.

Издерганный нехорошими предчувствиями, он только под утро сумел заснуть. Но долго спать ему не пришлось.

Едва Митино осторожно дотронулся до его плеча, старший дознаватель открыл глаза.

– Что?

– Принесли письмо, мой господин, – ответил писарь.

– Давай.

– У ворот ждет ратник и говорит, что отдаст его только тебе.

– Эй! – крикнул Чубсо, отбрасывая одеяло. – Одеваться! Быстро!

Старший дознаватель стразу узнал этого воина. Он видел его на дворе у Железного Гу. Ратник его тоже узнал и, низко поклонившись, протянул свернутый листок.

Машинально кивнув на его приветствие, чиновник прочитал: «Гостиница “Белый журавль”. Поспеши».