Третьи сутки издевательств над бренным телом, отзывавшимся бесконечной болью при прикосновении раскалённого или остро отточенного железа. С него срезали кожу клочками и полосками, обливали открывшуюся плоть кипятком и кислотой. Дробили в труху кости, торчавшие после этого кровавыми осколками из рук и ног. Охаживали дубинами с длинными шипами, торчащими в разные стороны. Разрывали суставы, растягивая его на дыбе, словно он был хуже зверя. Его плотно обвязывали тряпками, пропитанными гнилостным запахом полуразложившегося мяса, и бросали в воду. Сжигали на медленном огне. Рубили руки и ноги. Внимали внутренности. Пропускали электрический ток, вешали за шею и за ноги, закапывали живым в землю, и даже взрывали.

Всякий раз итог был один. Он умирал. Иногда мучительно медленно. Иногда быстро и безболезненно. И всякий раз, открыв глаза, проклинал невидимого воскресителя за то, что тот не оставив его в покое, возвращал к жизни раз за разом. Чтобы снова, с глумливой усмешкой, затаившейся в уголке рта, превратить в мертвеца.

И этот голос… Всегда один и тот же… Он говорит одни и те же слова, которые меняются местами, словно расшалившиеся дети, но их количество всегда одинаково. Их много. Из них состоят лёгкие монологи и горы рукописных листов, из которых можно соорудить бесконечную книгу. Это континенты, заваленные высоченными хребтами слов. Это моря, заполненные словами вместо воды…

Роланд почувствовал острую боль от удара по лицу. Оказывается, он впал в беспамятство, в котором ему снились слова. Приор тяжело поднял голову. Перед ним стоял он. Его мучитель. Тот самый тип, которого он увидел в первый раз перед собой в рефрижераторе.

— Здравствуй, Роланд! — сказал он дружелюбно. — Я смотрю, ты заскучал без меня?

— Отправляйся в преисподнюю, порождение зла! — злостно выплюнул приор, удивившись появившимся силам.

Только что он не мог не то чтобы сказать несколько слов, но и разлепить спекшихся растрескавшихся губ. А тут расщедрился на целое пожелание! Тип не обратил на его слова ни малейшего внимания. За эти трое суток он услышал о себе много нехорошего.

— Ты думал над моими словами? — спросил он с тем же дружелюбием.

Роланд хотел было выдать очередное ругательство, но от жажды слова застряли в горле и он зашёлся в болезненном кашле.

— Тебе достаточно попросить, и всё закончится. Ты же этого хочешь? — вкрадчиво спросил незнакомец.

Роланд с ненавистью посмотрел в глаза собеседнику, собираясь выдать очередное проклятие, но тот его остановил жестом.

— Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Но для начала давай сменим обстановку? — он щёлкнул пальцами, как заправский фокусник, приготовившийся показать зрителям невиданное доселе чудо.

Реальность, повинуясь его приказу, вновь выгнулась дугой, растягивая очертания предметов невообразимым образом. Схлопнулась в черноту, которая лопнула под давлением водоворота красок. Роланд зажмурил глаза. От круговерти перед взором у него слегка закружилась голова, а к горлу подкатил предательский тошнотворный ком. Приор судорожно сглотнул несколько раз.

Сглотнул?!

Несколько мгновений назад его язык напоминал грубый рашпиль, оставленный под палящими лучами знойного горячего континента, а теперь он стал самым обыкновенным. Мягким и влажным. Роланд покатал язык по рту, радуясь отступившей жажде, облизнул губы.

— Можешь открыть глаза, — услышал он знакомый до тошнотиков голос, обладателя которого хотелось душить до бесконечности.

Роланд повиновался, с удивлением отметив, что он сидит в удобном кресле своего кабинета со стаканом свежей искрящейся воды в руках. На нём была его повседневная униформа со всеми положенными к ней дополнениями в виде парализатора с запасной батареей питания, пары мультимолекулярных наручников с изменяемой жёсткостью и святого распятия оперативной связи. Он поднёс стакан к губам и несколькими жадными глотками осушил его до дна. Приор с сомнением оглядел комнату, перевёл взгляд на незнакомца, одетого так же, как и он, устроившегося напротив, в точно таком же кресле. В голове мелькнула шальная мысль шарахнуть из парализатора в ненавистного собеседника, скрутить по рукам и ногам, чтобы собственноручно предать мучительной смерти.

— Можешь попытаться, — сказал он с едва уловимой усмешкой, будто прочёл желание Роланда по глазам. — Только правила игры задаю я, а не ты. Если тебе наскучило раз за разом чувствовать себя мёртвым, мы можем перейти к конструктивному диалогу, — предложил он.

Роланд, подумав мгновение, выбросил бунтарские мысли из головы, задрав ноги на низкий столик, разделявший оба кресла, показывая тем самым готовность к беседе.

— Загонщики рано или поздно прошерстят это место, — сказал он безразличным тоном. — Не удивлюсь, если они уже вламываются сюда.

— Сколько, по-твоему, прошло времени? — спросил его незнакомец, отмахнувшись от предупреждений приора, приложив указательный палец к виску и внимательно наблюдая за его реакцией.

— Достаточно для того, чтобы схватить и тебя, и всех, кто затеял это представление, — ответил приор.

— Как показывают неоднократные наблюдения, проведённые нашими специалистами, на полную зачистку округа уходит от восемнадцати часов до суток. Всё зависит от размеров подконтрольного участка, — он кивнул в сторону хронометра на стене. — С момента, как мы тебя пригласили в гости, прошло более пятидесяти часов.

Роланд непроизвольно дёрнулся.

— Ты называешь это «пригласить в гости»?! — воскликнул он возмущенно.

— Согласен с тобой, — незнакомец слегка качнул головой. — Мы слегка перестарались…

— Перестарались?! — перебил его приор, сжимая подлокотники кресла. — По-моему, я сдох в ваших гостях не менее дюжины раз!

— Нам было необходимо определить границы твоей психологической устойчивости, — продолжил мучитель. — Немного того, немного этого, щепотка боли, капля страха — и мы более-менее сносно начинаем ориентироваться в твоём сознании.

Роланд презрительно фыркнул.

— Тебе крупно повезло, что твоего имени не было в списке первопроходцев, отдавших свои жизни ради результата, который мы с тобой счастливы наблюдать.

— Я вас искренне поздравляю! — приор театрально похлопал в ладоши. — «Отдавших свои жизни ради результата»! — произнёс он с пафосом. — И сдохших под вашим пристальным наблюдением?

— Все, без исключения, прогрессивные открытия зиждятся на жертвах. Это строительный материал для фундамента будущей науки! Кто-то отдаёт свою жизнь добровольно, кого-то приходится принуждать. Но без жертв не обойтись. Если ты не веришь мне, можешь расспросить об этом любимого всеми кардинала Клорада. Для вас он пророк, покинувший райские кущи ради того, чтобы научить неразумных детей истово верить в Господа Бога. А для нас он шарлатан, использующий в своих личных интересах научные технологии, которые могли бы избавить народ, твой народ, — незнакомец ткнул в Роланда узловатым пальцем, — от многих болей и страданий. Дать ему процветание, бессмертие и ни с чем несоизмеримое величие. Вместо этого вы с идиотской улыбкой на устах выстраиваетесь толпами у парадных входов крематориев и поёте восхваляющие ублюдков гимны в то время, как