Но это было еще не все. В манящие своим изобилием и своими просторами земли шли новые и новые арийские племена. К северу на арьев наступали туранцы, дальние и неблагодарные родственники. Через Кавказ толпами валили киммерийцы, а дальше подступали скифы, саки, массагеты – всех не перечесть.

Но обо всем по порядку… Первыми перед лицом тогдашнего восточно-цивилизованного, уже составлявшего клинописные анналы мира появились мидяне или мидийцы, почти тут же персы. Железнобокие ассирийские дружины разоряли их пашни уже в XI веке до н. э. А те долгое время толком не могли ответить. И не только лишь потому, что были людьми мирными. Просто не было должной организации, против такого врага, как Ассирия, совершенно необходимой. Ибо Ассирия раскрутила последний виток имперского могущества, громя Вавилонию, Сирию, Урарту; при этом в средствах, оправдывающих цель, ассирийцы не стеснялись, применяя, когда это требовалось, тактику выжженной земли: население истреблялось, города сносились до основания, посевы выжигались, сады вырубались, каналы засыпались.

И пусть враги Ассирии время от времени поднимали голову, ничем хорошим для них это, как правило, не кончалось.

То было время великих царей: Тиглатпаласара, Саргона, знаменитой Семирамиды, дамы, к слову, в суровости к побежденным не уступавшей мужам; царь Синаххериб стер с лица земли великодержавный Вавилон, его сын огнем и мечом прошел через далекий Египет… А что же в это время поделывали наши мигранты-арии – мидяне и персы? Одни племена пасли скот, основу благосостояния, другие, устроивши удивительные оросительные системы – через подземные каналы, – растили плоды земли. А заодно точили мечи на ассирийцев, которые, к слову, этих своих противников уважали более прочих соседей.

Однако всему свое время. Один из мидийских вождей подчинил себе прочих и возглавил союз племен. Его преемник Фравартиш уже объявил себя царем, а следующий, Хвахшатра (по Геродоту – Киаксар), довершил замыслы предшественников, которые выражались, кроме прочего, и в том, чтобы уметь вести правильные войны с конными отрядами, лучниками и тяжелой пехотой, с осадами городов и обходными маневрами.

К тому времени Ассирия уже была близка к тому, чтобы рассыпаться карточным домиком. Бесчисленные войны и жестокость по отношению к побежденным, уже в силу этой самой жестокости победителей люто ненавидевших, подорвали мощь великой восточной империи. Знаменитый собранной и раскопанной спустя тысячелетия библиотекой Ашшурбанапал стер с лица земли Сузы, по сути уничтожив как единое государство Элам, но по его смерти началась смута. Поднял голову покоренный Вавилон – разрушенный ассирийцами, но ими же и вновь отстроенный. Вот с этим воистину бессмертным городом и договорился Хвахшатра.

То был один из самых расчетливых царей древности, умевший вовремя приметить ослабление врагов и приобрести новых друзей. Киаксар-Хвахшатра создал регулярное войско и, заключив союз с Вавилонией – благо интересы были общие, – повел наступление на захиревшую Ассирию. Сначала это были наскоки, потом массированное, с двух сторон вторжение. Представлявшаяся несокрушимой Ассирия продержалась лишь пять лет. В 612 году до н. э. пала и была стерта с лица земли Ниневия. Последний ассирийский царь Ашшурубаллит II, 122-й по счету, отступил с остатками своих приверженцев к северу, к Харрану, но в планы вавилонян не входило существование даже крошечной Ассирии. Вавилоняне продолжали войну до тех пор, пока не разбили этого царя с трудно произносимым именем и пришедших к нему на помощь египтян под Каркемишем, положив тем самым конец существованию Ассирии.

Потом мидяне завоевали Урарту и множество более мелких земель, заодно уговорив подчиниться и собратьев, западных персов, также воевавших с Ассирией, но больших лавров себе не снискавших. Но тут парсуа решили, что настал их час. Судьбу Кира Великого едва ли можно признать счастливой, но вот со славой в памяти потомков ему явно повезло. Его почитали как идеального государя, а Ксенофонт даже создал на основе истории жизни Кира поучительное повествование об образцовом правителе и человеке.

Родился Кир, или, вернее, Куруш, в начале VI века до н. э. Матерью его была дочь мидийского царя Астиага, отцом перс царь Камбис I. Астиагу предсказали, что сын его дочери станет владыкой всего мира, в том числе, естественно, и Мидии – вместо него.

Не желая отдавать трон, Астиаг решает погубить младенца и приказывает своему приближенному оставить того на съедение диким зверям. Но сановник по имени Гарпаг брезгует детоубийством и передает младенца для умерщвления царскому пастуху. А у того – как нарочно! – умер новорожденный сын, и пастух решает воспитать внука Астиага как собственного ребенка. Сановнику же было представлено тело младенца, и он уверился, что царское повеление исполнено в точности.

Малыш рос не по дням, а по часам и, будучи сильнее своих сверстников, нередко побивал их. Однажды он поколотил сына знатного сановника, и тот пожаловался царю на поведение его раба.

Мальчика привели для наказания к Астиагу. Тот, приметив некое внешнее родовое сходство, устроил негласное расследование, а докопавшись до истины, строго покарал Гарпага – угостил его мясом собственного, Гарпагова, сына, сверстника Кира. Однако самому Киру он ничего дурного не сделал, ибо маги, к которым Астиаг обратился с вопросом, опасен ли внук, дружно ответили, что того уже избрали царем в своих играх сверстники, так что Астиагу ничего не грозит. Царь сделал вид, что поверил, и отослал юнца к родителю-персу.

Спустя некоторое время, несколько возмужав, но в возрасте, далеком от старческого, Кир-Куруш сделался предводителем персидских племен, боронивших пашню вокруг городка Пасаргады. Союзников у него было совсем немного, но новоявленный вождь не унывал и объявил войну Астиагу. Что уж там в действительности приключилось, неведомо, но Геродот заверил своих читателей, что Киру поспособствовал Гарпаг, мягко говоря, обиженный своим властелином. Вельможа собрал партию недовольных, которая помогла Киру. Сначала Астиаг одерживал победы, но в решающий момент мидийское войско взбунтовалось и перешло на сторону Кира.

Кир, между прочим, обошелся с Астиагом вполне милостиво и, по слухам, даже назначил его сатрапом одной из провинций. А мидяне вроде бы и вовсе ничего не заметили: в любом случае молодой энергичный царь был предпочтительней выживающего из ума старика.

Получив под начало мидийское войско, Кир где силой, где убеждением вразумил племена, города и области, входившие в Мидийскую державу, после чего принялся стремительно пожирать соседей. Сопротивлялись немногие, разве что приснопамятный богач царь Лидии Крез.

У Креза была лучшая в Азии конница, да и дельфийские жрецы поведали ему, что он сокрушит великое царство. Царь понял предсказание правильно и начал войну с восточным соседом. Ведь у него была лучшая в Азии конница и поистине бездонная казна!

В решающей битве при Сардах Кир выставил против лучшей в Азии конницы лучников на верблюдах. Лидийские кони никогда не встречались с этими двугорбыми уродами и обратились в бегство. Крез был разбит, пленен и пощажен милосердным Киром.

Чуть дольше посопротивлялся Вавилон, но Кир с его полководцами оказался искуснее царя Набонида, а персидские и мидийские воины – мужественней. Разбив недругов, персы отвели воду из одного из каналов и вошли в город по осушенному руслу. Если довериться пророку Даниилу, начальствующий гарнизоном принц Валтасар в это время пьянствовал и не уделил должного внимания неведомо откуда появившимся на стене словам «мене, мене…», за что и поплатился.