Всегда, когда Топ подходил к солонцу, под ногами хлюпала вода. В некоторых местах приямки были глубоки, до нескольких десятков сантиметров. Не единожды Топ проваливался в полсапога, а потом чертыхаясь вытаскивал ногу, облепленную налипшей грязью.

Эта полянка создавала некоторые неудобства при передвижении. Последние метры перед лабазом надо проходить с повышенным вниманием, смотреть, нет ли на лизунце зверя. И очень неприятно, когда все внимание направлено вперед, а в это время твоя нога с непростительным чавканьем утопает по щиколотку и «предает» тебя всей округе. Были такие моменты, что от подобного шума, испугавшись, с солонца уходили козы. Тогда Топ, ругаясь, проклинал болотину. Теперь же она, «родная», может напоить его водой. И пусть в этих лужицах по горсточке живительной влаги. Можно подождать, когда вода выступит из-под земли еще и еще.

Топ раскопает ладонями небольшую ямку, подождет, когда она наполнится, отстоится, а потом вволю напьется. А то, что болотистая жидкость имеет некоторый привкус затхлости, не беда. В тайге грязи не бывает. Так говорят охотники. То, что идет от земли, имеет священную чистоту. А мочажина эта, вот она, совсем рядом. До нее – метров десять, не больше. Нормальному, здоровому человеку стоит сделать несколько шагов, и он у воды. А сколько сил и времени потребуется ему?

Доползти до воды, напиться, а там будет видно. Но, чтобы передвигаться, надо перевернуться на живот. А для этого необходимо ухватиться за ветки поваленной пихты. Значит, все сначала. Какой-то замкнутый круг. Ни начала, ни конца. Целый день одно и то же: высокие ветки пихты, до которой нормальному человеку дотянуться – раз плюнуть. Тогда почему же Топ не может это сделать? Кто увидел бы со стороны, засмеял. Может, ему не хватает сил? Наверно. После последних попыток добраться до поваленной пихты у него нет никакого желания даже шевелить пальцем.

Состояние такое, будто на него упала старая, отжившая лесина. Все тело сдавлено огромными тисками. Каждый мускул налит чугуном. А голову, кажется, прибили к земле метровыми гвоздями. Вот бы немного отдохнуть, хоть немного, какой-то час. Восстановить силы, как это было днем. Тогда можно действовать. Потом он обязательно добьется своего, перевернется на бок и поползет. Вперед, через мочажину, к ручью, а дальше – своим приходным следом.

Но об этом лучше сейчас не думать. Закутаться как можно плотнее, спрятать открытые части тела от комаров и гнуса. Забыться под теплыми лучиками заходящего солнца. Так хорошо нежиться в его сейчас уже не жарких потоках. Впитать в себя всю энергию светила, вобрать могучие силы Вселенной на ночь.

Предстоящее время суток в тайге будет прохладным, от земли натягивает сыростью. Но надо обязательно перевернуться на живот и коротать ночь лицом вниз, тогда холод «не достанет» позвоночник и жизненно важные органы: почки, печень, легкие. Не заболеть бы.

Топ закрыл глаза. И сразу же закрутился в убаюкивающих танцах сладкого забытья, потом словно провалился в бездну, где нет ни сна, ни покоя. И вдруг резко очнулся, как будто кто пропустил через мозг электрический разряд. В этот раз мгновенно открыл глаза, осмотрелся. Все те же деревья вокруг, притаившиеся кустарники, напитанные влагой травы. Темные силуэты недалеких лохматых кедров – как казаки в папахах, такие же строгие и гордые. Вдалеке засыпает говорливый ключ.

Сознание работало «на прослушку». Тело отдыхало, а мозг настороженно караулил (слушал) окружающий мир. Топ приучил себя контролировать. Это чувство не единожды предсказывало ему несвоевременное появление какого-то живого существа и возможных погодных изменений… Опытный охотник, как зверь, знает правило: отдыхай, но шкуру свою береги.

Глубокий вечер. Воздух напитан влагой и тишиной. Дремлют уставшие за день деревья. В смолистых ветках загнездился ветер-лихоманец. Небо затянуто серым дымом облаков, кажется черным. В редких прорехах туч видны блеклые звезды. Значит, он был прав: погода переменится.

Потянул за резинку, вытащил часы. Долго смотрел на темный циферблат, но так и не мог понять, сколько времени. Плавают стрелки в глазах. От усталости, а может, от обезвоживания. Вспомнил о спичках, полез правой рукой во внутренний карман. Долго пытался зацепить слабыми пальцами неподатливый коробок. Наконец-то вытащил, долго открывал. И не переставал удивляться, почему сильные пальцы стали ватными, непослушными? От нервного напряжения, наверное. А далее было еще хуже.

Открыл коробок, но не смог зацепить пальцами ни одной спичинки, как бы ни старался. Да, он чувствовал подушечками тонкие прутики. Не хватало сил их сдавить. В какой-то степени это походило на работу с капканом: пытаешься разжать стальное орудие лова, но пружина так крепка, что невозможно развернуть дуги.

Сопоставление удивило: как так может быть, что он не может зажечь спички? Такого не было. Может быть, пальцы замерзли? Такое тоже бывает, особенно после купания в холодной речке. Или когда попадаешь в кить – снег с дождем и ветром. Намерзнешься так, что, пока не отогреешь руки в карманах, невозможно открыть дверь в избушке. Но нет. Здесь что-то не так. Руки теплые, даже горячие. И погодные условия далеко не осенние или даже зимние.

И Топ высыпал спички себе на ладонь, хотел взять «серянки» с руки. Но и здесь та же проблема. Да еще и спички просыпались с ладони. Какая-то часть упала на грудь, другие улетели на землю. Как человек бережливый, предусмотрительный Топ стал собирать их: пригодятся разводить костер. Хотя был не уверен, удастся ли в таком положении развести огонь. Но опять не мог зацепить пальцами ни одну из спичек. Тут же нашел другой выход: подставил коробок и осторожно стал заталкивать пальцем спички. Ему удалось собрать пять или шесть штук. На остальные не хватало сил.

Отдыхая, опять расслабленно раскинул руки в стороны. Тупо уставился в чугунное небо. Сколько сейчас времени? Ему так и не удалось узнать. Не смог рассмотреть на своих фосфорических стрелках нужные цифры. А зачем? Время сейчас все равно не играет какой-то роли. Может быть, сейчас час или два ночи. Сутки как он упал с лабаза. Двадцать четыре часа: это много или мало? Об этом он будет судить потом. Если «потом» наступит! Найдут ли его живым? И вообще – найдут ли его…

Люди… Как они далеки и недосягаемы… Родные, знакомые, друзья, близкие. Они еще ничего не знают, и поэтому, наверное, никто не думает о нем. Что такого в том, что Топ ушел в тайгу на некоторое время? Так было много раз. Еще не вышло время его возвращения.

Единственная, кто сейчас переживает, волнуется, Светлана. Она уже поняла, что, возможно, что-то случилось. Потому что самый поздний срок, когда муж должен был прийти, – сегодняшний вечер. Не позднее одиннадцати часов. Сумерки. Час пик для охотников. Когда любой из людей тайги старается вернуться в родные стены без «посторонних глаз».

Завтра утром, в половине восьмого, ему на работу. Сейчас далеко за полночь. Света не спит, слушает каждый звук. Скрипнет ли калитка, защелкают ли по тротуару негромкие, но твердые шаги? Наверное, на кухне горит свет. Жена знает, что все равно вставать. Она только и ждет момент, когда надо вскочить. Еще не дождавшись, когда он постучит в дверь, бросится в сени, чтобы скинуть крючок и впустить его в дом. У нее уже приготовлены для него сердитые укоры: «Где был? Почему так долго? Дня не хватает?» и прочее. В общем, обычные слова и строгое лицо, когда Топ возвращается несвоевременно.