Сохно сделал резонный вывод: если боевики закрываются изнутри, следовательно, они не желают, чтобы их беспокоили. И он справедливо решил помочь им. Подойдя к двери, поднял с полу кусок арматуры, вставил его в скобу и заблокировал дверь снаружи. Теперь ее можно только гранатой взорвать. Но, если боевики решатся на такое, им просто некуда будет от осколков спрятаться, и взрыв совсем не поможет им покинуть комнату, когда захочется. Удовлетворенный своими действиями и бескровным захватом пленников, Сохно решил все же завершить дело и осмотреть дом полностью. И начать решил с чердака, поскольку передвигаться сверху вниз всегда легче, чем карабкаться снизу вверх. Чердак ничем особым Сохно не поразил, но вот вид из небольшого чердачного слухового окна обрадовал. А еще больше обрадовало увиденное...

Сверху прекрасно просматривался весь соседний двор, принадлежащий капитану милиции Ахмату Хамкоеву, и даже симпатичная кавказская овчарка, уже не бегающая около калитки, а сидящая около ворот, привязанная к дереву. Но самое интересное, что увидел Сохно, это не собака, а люди. На террасе, примыкающей к одному из крыльев дома, стояли трое – очень высокий человек с тонкой талией, в черном головном платке, с вещевым мешком за плечом, словно он собрался в дорогу. Рядом с ним человек, наверное, среднего роста и не богатырского телосложения, но выглядящий рядом с первым маленьким. Издали рассмотреть было трудно, но внешне этот человек ничем не привлекал внимания, кроме, разве что, русых волос, редких у чеченцев. У этого в руках был «дипломат», почему-то показавшийся подполковнику знакомым. Рядом с ними стояла женщина. Разговаривали и, явно, прощались. Вернее, высокий прощался с женщиной. Он даже слегка приобнял ее и прижал одной рукой к груди.

С улицы раздался сигнал автомобиля. Высокий первым шагнул с крыльца. Но из двора первым вышел русоволосый человек. Сохно не было видно, что он там делал и чего ждал, но догадаться было нетрудно – осматривался, чтобы не было лишних свидетелей. И только по команде из-за ворот высокий вышел за калитку. Машина уехала сразу же. По крыше, которая мелькала среди деревьев, подполковник определил, что это «уазик».

– Придется догонять, – вздохнул Сохно, провожая машину взглядом и наблюдая, как она поворачивает за угол.

Он достал трубку мобильника, чтобы позвонить полковник Согрину и сообщить, что Джабраил Алхазуров только что покинул дом Ахмата Хамкоева и уехал на «уазике», но хотелось бы увидеть направление, в котором машина поехала. Слуховое окно такой возможности подполковнику не предоставило, из окон второго этажа увидеть что-то было бы невозможно, и потому Сохно рискнул выбраться на не слишком удобную для бега по ней оцинкованную крышу. Цепляться за ребра фальцовки оцинкованных листов было трудно, потому что жестянщики здесь трудились ответственные и ребра зафальцевали плотно. Тем не менее Сохно торопливо добрался до конька крыши, выглянул оттуда и тут же пригнулся, потому что «уазик», объехав квартал, приближался к бывшему дому Джабраила Алхазурова.

Держаться на крыше было трудно, а стрелять отсюда, если вдруг придется, будет еще труднее, понял Сохно. Вернее, стрелять-то можно, но при стрельбе сам остаешься неприкрытой мишенью, а это не всем приятно. По крайней мере, Сохно это не нравилось. Хорошо хоть, сидел он не со стороны фасада, иначе из машины его увидели бы сразу. А так соседний высокий тополь даже позволял сквозь листву выглядывать через конек и держать обстановку под контролем.

Машина только притормозила у провала в стене, и из нее выскочил русоволосый человек с «дипломатом». Огляделся и сразу устремился в дом. Машина поехала дальше.

Сохно, рискуя быть услышанным русоволосым человеком, стал быстро набирать номер спутникового телефона полковника Согрина. Полковник ответил сразу.

– Джабраил только что отъехал от своего дома в сторону выезда из города... – начал без предисловия, но все же шепотом. – Серый «уазик», номер не вижу...

И замолчал, потому что услышал шум под собой. Русоволосый человек забирался на чердак. Что ему может там понадобиться, кроме беседы с неизвестным человеком на крыше? Кто-то в доме Хамкоева увидел Сохно и позвонил?

Не закончив разговор, Сохно убрал трубку, крепче перехватился, чтобы держаться одной рукой, и приготовил пистолет, чтобы стрелять в того, кто начнет высовываться из слухового окна, сразу сквозь крышу. У «АПС»[10]подполковника мощный патрон и крышу пробьет без проблем. И даже предохранитель опустил сразу в положение автоматического огня, чтобы дать короткую очередь.

Но из слухового окна никто не выглядывал. Послышались осторожные шаги, что-то чуть слышно стукнуло под самым окном, и через несколько секунд шаги стали приближаться к люку в потолке. Опять заскрипела лестница. Русоволосый человек что-то оставил на чердаке и ушел. А Сохно долго еще прислушивался, держа пистолет на изготовку. Потом убрал оружие, перехватился двумя руками и подтянулся к коньку. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как русоволосый выбирается из пролома в заборе. «Дипломата» в руках у него не было. Только тут Сохно понял, что это за «дипломат» – штатная упаковка бесшумной снайперской винтовки «винторез». Непосвященному человеку такая упаковка кажется простым «дипломатом». И только тот, кто с «винторезом» встречается часто, определит, что это такое на самом деле. Сохно опять достал трубку мобильника...

Как всякий творческий человек, Джабраил считал, что наделен недюжинной интуицией. И интуиция его никогда, сколько он помнил, не подводила. Она начинала звучать в ушах не обычной и естественной плавной мелодией, а отдаленным барабанным боем, сопровождаемым тревожными басовитыми нотками поочередно каждой из низких октав. Это значило, что сгущаются вокруг тучи и приближается опасность. Приближение опасности он почувствовал еще вчера, и еще вчера решил, что пора ему уезжать из Гудермеса, где его слишком хорошо знают. И даже сообщил о своем решении Ахмату. А потом дал сигнал о подготовке к отъезду.

Кроме того, здесь появились кадыровцы, которые тоже способны сразу опознать Джабраила. Пусть он и не участвовал в убийстве старшего Кадырова, но он тогда был рядом с Басаевым. И это для Кадырова-сына решает все. Джабраил считается в числе его главных врагов, и на него объявлена охота. Кадыровцы опаснее и местных ментов, и комендантских войск...

Когда уходил на службу Ахмат, Джабраил не слышал. Он спал, не раздеваясь и не застелив диван. Более того, даже диван умышленно не разложил, чтобы чувствовать неудобство и проснуться по первому сигналу. Он проснулся от первого негромкого стука в дверь и привычно сунул руку в тапочку, куда клал на ночь пистолет. Другие его под подушку прячут. И, если что-то случается, если кто-то в комнату сумеет войти, в первую очередь блокируют доступ к подушке. А в тапочке искать оружие никто не догадается. И не видно его, потому что пистолет в нижней тапочке прикрывается сверху второй. Джабраил всегда имеет возможность наклониться, якобы желая тапочки надеть, и пистолет окажется у него в руке. Об этой привычке Джабраила никто не знал, и он тщательно берег собственное ноу-хау, считая, что после разглашения эта мера может не сработать.