— Ты могла бы работать с Розой, — сказала Кармель.

Габи об этом думала, но, хотя Роза была ее подругой, новая начальница ей не была нужна. Однако это решение было бы практичнее; и сейчас Габи настолько устала, что чувствовала, как ее мечта ускользает из пальцев.

Она поцеловала щечку дочери и прошептала, что Лючия солнце ее жизни — «sei il sole della mia vita». Она желала дочери лучшего, и поэтому отправлялась на новое приключение.

И какое приключение!

Габи доводилось летать раньше, но только в пределах Италии, и только по работе. Конечно, Бернадетта летела первым классом, а Габи сидела в глубине салона. Но сегодня все было совсем иначе! Шампанское подали даже до того, как самолет оторвался от земли; но Габи отказалась и взяла воду. Хотя во время беременности она похудела, но через два дня после рождения Лючии ее пышные формы начали возвращаться.

Ей подали ужин, приготовили постель, Габи надела предложенную пижаму.

— Вы желаете, чтобы вас разбудили для завтрака перед посадкой?

— Да, благодарю вас, — сказала Габи. Свет в салоне пригасили, и она осталась лежать, уверенная, что будет слишком нервничать, чтобы заснуть.

Однако ее разбудили, мягко встряхнув за плечо, и сообщили, что скоро подадут завтрак; она спала семь часов. Ей не удавалось поспать без перерывов с тех пор, как родилась Лючия; и даже раньше, с тех пор, как Алим так жестоко разорвал отношения, ей не спалось так спокойно.

В ванной был душ — душ высоко в небе! Приняв душ и почистив зубы, Габи приняла противозачаточные. Не то что они были ей нужны — но Габи все равно принимала их каждый день.

То, как полно она отдавалась Алиму, как забывала себя в его объятиях, пугало ее. С ним она теряла способность думать, теряла контроль над собой.

Потом она надела форменный черный брючный костюм и в очередной раз пообещала себе, что если откроет свой бизнес, то придумает другой, красивый и подходящий для любой страны.

Вернувшись на место и глядя в окно на океан, Габи поправилась: когда она откроет свой бизнес.

Но сначала ей нужно было пережить ближайший день.

Увидит ли она Алима? Она на это надеялась. Всей боли и гнева оттого, что он собирался жениться, должно было быть достаточно, чтобы похоронить ее чувства к нему. Однако они возвращались снова и снова, особенно после рождения Лючии, потому что каждый раз, когда малышка открывала глаза, Габи вспоминала про его магию.

И про невозможность быть вместе с ним.

Когда она увидела дворец, у нее сжалось в животе от грядущей встречи со всей мощью и силой семьи аль-Лехан. Он поднимался над обрывом, белый и величественный, с видом на океан и на город.

Зетлехан с высоты птичьего полета выглядел неожиданно, как эклектичная смесь блестящих современных зданий и старых построек.

Габи успела почитать об истории страны и о королевской семье — королевская линия уходила в прошлое до самого образования страны. Во многом они были прогрессивными; например, старшая дочь могла управлять землей, и такое случалось. Муж и дети принцессы принимали имя аль-Лехан. Что касалось детей от гарема, хотя они иногда и упоминались, законы были четкими: они не считались частью династии. Такие дети, как Лючия и Джеймс, оставались на обочине, в тени; их существование формально не фиксировалось и не упоминалось.

Лючия заслуживала лучшего. Как и Габи.

Когда шасси опустились на посадочную полосу, в Зетлехане было пять часов вечера. Согласно инструкциям Виолетты, Габи накинула на голову и плечи шарф; но он лег не так красиво и изящно, как у местных женщин. По инструкции Бернадетты она была на каблуках и на голову возвышалась над местными изящными красавицами.

Она включила планшет; первым, что она увидела, была великолепная фотография Лючии, присланная матерью. Дочка лежала на животике, подняв голову, и широко улыбалась. Габи коснулась экрана, обводя чудную улыбку дочки.

Едва она вышла из самолета, в лицо ударила волна жара. Ветер согревал щеки, воздух обжигал горло на вдохе. Войдя в прохладу аэропорта, она сразу позвонила домой.

— Лючия в порядке, — сказала Кармель. — Ты получила фотографию?

— Да, — улыбнулась Габи.

— Связь ужасная, — сказала Кармель. — Я тебя едва слышу.

— Я позвоню завтра, — пообещала Габи. — Поцелуй Лючию от меня.

Она быстро прошла таможню — у нее было приглашение из дворца и одна сумка багажа — и вскоре уже шла на выход.

— Габи!

Она немедленно узнала Виолетту; хотя они всего раз работали вместе, приятно было увидеть знакомое лицо.

— Как прошел перелет? — спросила Виолетта.

— Прекрасно, — ответила Габи. — Большую часть дороги я проспала.

— Хорошо, что вы отдохнули, — кивнула Виолетта. — Мы полетим на вертолете.

Она сообщила об этом так легко, словно речь шла о такси; наверное, такой была жизнь, когда работаешь с особами королевской крови.

Габи забралась в вертолет, пристегнулась и надела врученные Виолеттой наушники.

— Ветер сегодня сильный, — предупредила она. — В полете может трясти.

У Габи заныло в животе.

Они поднялись высоко в воздух. Аэропорт был на расстоянии от города; она снова увидела великолепный пейзаж издалека, как раньше из самолета. Вид восхищал еще больше, чем раньше. Солнце начало садиться; небо порозовело, и даже белый дворец вдалеке выглядел розовым. Над городом висело марево.

Но тут вертолет свернул направо, и город пропал из вида. Габи потянулась посмотреть на океан, чтобы сориентироваться в пространстве, но не могла его разглядеть; ей пришлось перебраться на другую сторону. Океан остался вдалеке, а дворец скрылся из вида.

Габи посмотрела на Виолетту, которая смотрела в окно, словно ничего странного не происходило. Но город остался вдалеке.

— Куда мы летим? — спросила Габи. Ответа она не получила.

Может быть, городов было два и дворцов тоже? Но Габи знала, что это не может быть правдой. А может, пилот свернул из-за ветра?

Габи была напряжена с того момента, как согласилась полететь в Зетлехан; теперь она почувствовала первый приступ чистого страха.

— Виолетта, — громче позвала она. Может, микрофон не работает? Виолетта опять не отреагировала.

Теперь внизу простиралась только пустыня. Солнце низко висело в горящем небе, а бесконечные пески выглядели как расплавленное золото. Перелет занял целую вечность; но в конце концов Габи увидела трепещущий на ветру белый пустынный шатер.

Она пыталась держать себя в руках, выходя из вертолета вслед за Виолеттой. Проклятые каблуки мешали, и Габи сняла их, чтобы выбежать из-под винтов.

— Служба пройдет в пустыне? — спросила она, все еще надеясь, что есть разумное объяснение тому, зачем они здесь. Но шум винтов заглушил ее голос.