– Отчего же, я сестра, а не девушка либалзона.

– О-о-о, тогда может привести?

– Конечно, ведите.

Я уже по тону Альяны понимал, что она готовит пакость, поэтому навострил шестое чувство и логику, но отказываться от просмотра не стал. Нас проводили в отдельную комнату, увешанную коврами, где усадили на диванчик.

– А откуда у вас балесса? – поинтересовалась лара.

– Один либалзон из соседнего балзонства купил, а его отец запретил ему, – ухмыльнулся толстячок.

– Сойетеникар?

– Нет, что вы…

– Я знаю всех либалзонов в округе. И всем, кроме двоих, нет одиннадцати. Один из этих двоих здесь, – улыбнулась Альяна.

– Не рассказывайте балзону Ронику пожалуйста, – рабовладелец даже цвет лица сменил. – Он просил держать это в тайне.

– Вот тот мальчик, что без рабской печати – Альяна вдруг стала серьёзной, – он стоит максимум полимпериала. Скажите мне честно, за сколько вы его купили?

– Я его не купил. Мальчишку привёл луну назад его дядя, просил продать. Родители умерли, а у него самого толи семь толи девять детей.

– Сколько?

– Девяносто башок.

Альяна пристально посмотрела на торговца.

– Восемьдесят. Я не могу дешевле лара. У нас с его дядей договор. Я и так его луну содержу, к тому же алтырю за печать десять башок надо отдавать будет.

– Шестьдесят.

– Лара я действительно не могу, я покажу вам договор, по нему я должен отдать шестьдесят башок.

– Вы отыграетесь на балессе. К тому же мне не нужна печать, на этом тоже сэкономите. А вот если вдруг балзон Роник узнает…

– Шестьдесят пять лара. За документы мне всё равно нужно будет отдавать пять башок алтырю. А без документов его у вас отберут на первой же границе локотства.

Альяна неожиданно повернулась ко мне и уставилась прямо в глаза. Такой… знакомый по прошлой жизни взгляд.

– Сколько? – спросил я.

– Шестьдесят пять.

– Сорок, – сам не знаю почему, согласился я отдать ей практически все деньги.

– Насчёт документов я дам вам распоряжения несколько позже, – Альяна перекинула свой взгляд на работорговца.

– На сегодня алтырь уже ушёл, поэтому только завтра.

– Печать ставить не надо, поэтому пошлёте своего подчинённого к алтырю и принесёте документы в трактир. Скажете, лигранд Элидар Младший Борокугонский ожидает и алтырь всё вам подпишет.

– Якальский, – поправил я её.

Тут с этими титулами вообще котовасия. Если либалзон, то по наименованию балзонства наследником которого я являюсь, то есть Борокугонский. А если лигранд, а это звание вообще не подтверждалось ни бумагами, ни перстнем, хотя оно было официальным и даже выше чем либалзон, то по наименованию локотства в котором занимал должность мой отец. В данном случае соседнее – Якальское.

– Либалзон Борокугонский лигранд Элидар Младший Якальский, – несколько хмуро произнесла Альяна.

Лигранд соседнего локотства не имел веса здесь, но лигранд балзонства звучит вообще абсурдно. Тут вопросы документов на приобретение лары затихли, поскольку из противоположенной от той, через которую мы вошли двери вывели… Это не модель, нет. Это совершенство во плоти. Вот если взять Миллу Йовович в Пятом элементе и поставить рядом, то та девушка что стояла передо мной ей фору даст. Ну не бывает такого! Даже витиеватая серо-голубая печать на виске смотрелась словно украшение.

– Она продаётся? – произнёс я, при этом голос оказался несколько суховатым.

– Да. Двадцать империалов. Поверьте, она ещё никогда ни с кем и за такую цену вы не сможете найти балессу. Это две трети от её реальной цены.

– Никогда ни с кем – это алтыри восстановили? – спросила моя спутница.

– Нет, что вы! – Засуетился работорговец. – Можно проверить если есть сомнения.

– Насколько я знаю их практически невозможно проверить, они пропитаны магией.

Я при этих словах Альяны я ослабил зрение. Эта девушка полыхала светом, в особенности внизу живота. Там прямо клубок светящихся змей шевелился. Данное зрелище вернуло меня к реальности. Не то что бы противно, но я такого ещё не видел. Это несколько… пугало.

– Мы можем оставить их наедине? – спросила Альяна.

– Да, конечно, но не на очень долгий срок.

– Тогда пойдёмте, обсудим вопросы документов и оформим задаток.

Как только они вышли, девушка, раскачивая бёдрами, подошла и присела ко мне на колени. Меня обдало приятным ароматом духов. Нет, ну если бы я не задействовал магическое зрение, я бы только от этого получил экстаз, но когда ты видишь как непонятные «змеи» пульсируя стремятся к самому сокровенному… Я чуть ли не столкнул её с коленей. Хозяин явился практически моментально, как услышал шум.

– Можете увести, я не буду покупать, но у меня есть к вам предложение. Вот вам башок, – я вытряс из кошелька-мешочка монету, – вы сейчас выходите и говорите ларе, что я захотел купить балессу и теперь… проверяю её. И не пускайте её сюда как можно дольше.

– Я не смогу встать на пути лары.

– А запор есть?

Альяна долбилась в дверь минуты три, прежде чем я открыл.

– Дурак! – выкрикнула она, когда поняла, что её разыграли, и резко повернувшись, вышла на улицу.

Я кивнул работорговцу в благодарность и вышел вслед за ларой.

– Я тебе нравлюсь? – спросил я её в открытую.

– Нет. Ты… Она… Её маги сделали для таких как ты!

– Ревнуешь?

– Дурак! Пионат бы меня убил! Если бы ты… Если бы вы там вот это сделали, то ты бы её купил! После этого с ней – вы голову теряете!

Альяна размашистым шагом пошла в сторону ворот. За ней засеменил тот щупленький паренёк. Догнал я их уже у входа в трактир.

– Рабам нельзя, – я взял парня за плечо перед дверью.

Он вздрогнул.

– Может, отведём к карете?

– Он ещё не раб! – Альяна вызывающе посмотрела на меня.

Я пожал плечами – как хочешь.

Заведение отличалось от придорожных наличием полуоткрытых кабинок вдоль дальней стороны зала, в одной из которых мы и разместились. Альяна заказала себе и мальчишке грибной суп и пюре из кротоки с зайчатиной. И куда в неё только влезает? Вот ведь у балзона обедали. Я попросил принести салат и… настойки. Дед, настойку не воспринимал, ввиду её неблагородного происхождения, я же соскучился по крепким напиткам. Альяна фыркнула и попросила вина.

Пока ждали служащего, или кто он там, рабского рынка, я поинтересовался у Альяны балессой, за что тут же получил колкость, но и объяснить она соблаговолила.