особо надеялась, мобильник маме она купила уже давно, но та им почти никогда не пользовалась по назначению, постоянно оставляла в туалете, где играла на нём в тетрис.

Нюрка через три ступеньки поднималась на их пятый этаж. В подъезде внешне всё было нормально, по крайней мере по лестнице вода не хлестала. Она уже почти уверилась, что над ней просто подшутили. Открыла дверь своим ключом и обмерла. Вода стояла по щиколотку. По прихожей плавал резиновый коврик, обычно лежавший возле двери. На комоде сидел кот и истошно орал.

Шлёпая по воде, Нюрка бросилась искать мать. Та обнаружилась в комнате за компьютером! Увлечённо клацала мышкой, даже не замечая творящегося вокруг бедлама! Впрочем, в комнате воды было значительно меньше, спас высокий порог. Нюрка кинулась на кухню. Так и есть, вода хлестала из раковины, переливаясь через край. Оба крана открыты на полную, а сваленная в раковину посуда не давала воде уходить в слив.

Нюрка завинтила краны, схватилась за тряпку, понимая, что поздно. Вода давно просочилась по всем стыкам, по всем щелям в квартиру на четвертом этаже, хозяева которой и звонили в гостиницу. Она прекрасно знала, что там живёт солидная семья, владельцы какого-то кафе. И у них дорогой ремонт, о чём они не преминули сегодня напомнить по телефону.

— Мама! — Нюрка всё-таки не выдержала, вернулась в комнату. — Мама! Посмотри, что ты наделала!

Мать хлопала глазами, явно не понимая, как Нюрка здесь оказалась посреди дня. И почему она с тряпкой и ведром? А откуда вода на полу?

— Мама, зачем ты открывала краны?

— Я посуду хотела помыть. Помочь тебе.

— Помыла?!

— Так воды не было.

Ясно. Воду в последнее время часто отключали, какие-то ремонтные работы. Она вывернула краны и ушла, забыв про посуду.

Часа два Нюрка вытирала полы, развешивала на балконе коврики и расставляла намоченную обувь. А потом пошла к пострадавшим соседям.

Хозяин кафе долго качал головой и цокал языком, слушая её сбивчивые объяснения.

— Следить надо за матерью, девушка.

— Я работаю.

— Наймите сиделку! Пойдёмте, я покажу вам, на что стали похожи наши обои! А я ведь собирался продавать квартиру, на днях покупатели придут. Что я им теперь покажу?

Он провёл Нюрку в комнату, такую же, как у них с мамой, и в то же время совсем другую: с коврами на стенах, с деревянной мебелью, то ли старинной, то ли усиленно изображающей таковую. Здесь, к счастью, ничего не плавало, но по светлым кремовым обоям ползли зловещие мокрые пятна. И можно было не сомневаться, что через пару дней обои начнут отходить от стен. Да и потолок теперь требовалось белить заново.

— Вы понимаете, во сколько обойдётся ремонт? — нудил хозяин. — Я уже не говорю о том, что вы сорвали мне скорый переезд. Я настаиваю на компенсации.

— Сколько? — упавшим голосом спросила Нюрка.

— Не знаю! Нужно пригласить специалистов, всё, так сказать, замерить, подсчитать.

— У нас нет денег. Вы же должны понимать…

— Я должен? Я вам ещё и должен? — взвился сосед. — Вы меня затопили! А если завтра ваша мама пустит газ, мы все взлетим на воздух? Думаю, мне стоит обратиться в органы опеки, чтобы они проверили, как вы справляетесь с возложенными на вас обязанностями.

Нюрка всё поняла.

— Подождите пять минут, — попросила она и вышла из квартиры.

Вернулась с конвертом. Тем самым, который хранила в верхнем ящике стола. Протянула соседу.

— Здесь сто двадцать пять манат. Больше у меня нет.

Он взял конверт, достал очки. Долго и обстоятельно пересчитывал деньги.

— Этого мало, — наконец изрёк он. — Только на материал. А работа?

— Я сама вам поклею обои. И потолок побелю. Я умею.

Она правда умела. Ремонт в их с мамой квартире однажды уже делала, одна.

— Ещё мне не хватало таких мастеров! — всплеснул руками сосед. — Ладно, Нурай, идите, разберусь как-нибудь. И присматривайте лучше за своей мамой!

Но Нюрка пошла не домой. Ей просто необходимо было сейчас прогуляться, подышать свежим воздухом, хоть немного успокоиться. Иначе она сорвётся на маму.

Брела куда глаза глядят. Один поворот, второй, скверик, фонтан. Сама не заметила, как дошла до парка филармонии, её любимого уголка. Села на лавочку, подставляя лицо тёплому, но ещё не жаркому весеннему солнцу. Прикрыла глаза. А когда открыла, увидела его. Прямо

напротив, на круглой афишной тумбе, висел огромный плакат. «В рамках гастрольного тура! Народный артист России Всеволод Туманов с новой программой «Любимые мелодии». Билеты в кассах филармонии».

* * *

Сначала в замке неторопливо заворчал ключ. Тому, кто отпирал тяжёлую дубовую дверь изнутри, спешить было некуда. Ему что, у него рабочий день уже начался. А то, что снаружи скопилось человек тридцать народу, так бабкам всегда делать нечего, только дай в очереди постоять. Сейчас просочатся внутрь и начнётся: пенсии, пособия, выплаты, льготы. И все требуют, все возмущаются, каждая считает, что государство обязано, даже если государство давным-давно другое.

Впрочем, возмущался народ в очереди и до того, как дверь открылась. Нюрка успела всякого наслушаться, хоть и старалась изо всех сил не вникать. Но бабки разговаривали громко, и каждая норовила обратиться именно к ней, чувствуя свободные молодые уши.

— Я вот всю жизнь проработала, у меня стаж — пятьдесят лет! А соседка моя, Зайнаб, только сорок пять. Так почему, скажи, у неё пенсия больше? Где справедливость?

— А на электричество, на электричество-то как цены подняли? Как жить с такими ценами?

— Переезжаю я, в Россию, к дочке. Говорят, полгода пройдёт, пока пенсию пересчитают и переведут. А бумажек сколько надо собрать — ужас! Месяц бегаю!

— И самое главное, к начальнику надо, на подпись. А он принимает два часа в день. Люди с четырёх утра тут стоят в очереди!

Нюрка кивала, соглашалась, отвечала невпопад, думая, как кстати сейчас пришёлся бы плеер. Она отчаянно завидовала всем обладателям нехитрого устройства, позволяющего оградиться от любых посторонних звуков. Она бы закачала в плеер самые любимые песни Всеволода Алексеевича и сейчас слушала бы его, а не ворчащих бабок. Увы, мечте о плеере пока было суждено оставаться мечтой. Сейчас у неё цель поважнее, и ждать она не может.

До приезда Туманова оставалось две недели. Каждый день на счету. Каждый день кто-нибудь, но не она, подходит к кассам филармонии и покупает билеты на его концерт. Первый ряд, её первый ряд, уже распродан, на втором осталось несколько мест по краям, на третьем ещё есть одно в серединке. Нюрка знала все свободные места наперечёт, а кассирша, едва она приближалась к заветному окну, норовила уйти