Практически одновременное вхождение Швейцарии в Шенгенскую зону и всенародно одобренное там с 1 января 2009 года разрешение врачам выписывать героин уже через 5–7 лет неминуемо превратят ее в крупнейший наркотический центр. Это ни в коем случае не умаляет заслуженно ставшую легендарной честность швейцарских врачей: человеческие силы ограничены, и эти врачи, в целом как профессиональное сообщество не имеют возможности сохранить эту честность, будучи неразумными решениями поставлены под удар всей европейской наркомафии (да еще такой жестокой, как косоварская).

Наконец, третьим шагом на пути истребления европейского «среднего класса» при помощи его форсированной наркотизации представляется масштабная, проводимая Всемирной организацией здравоохранения и многими национальными правительствами кампания по распространению метадона (синтетического заменителя героина, потребляемого без риска заразиться СПИДом или гепатитом С и D). Эта кампания, по сути дела, означает физическое уничтожение наркоманов: если с героина при помощи интенсивной (и дорогостоящей) терапии можно «вернуть» примерно 30 % его потребителей, то метадоновый наркоман в принципе не имеет никаких шансов на излечение.

Таким образом, глобальная экономическая депрессия, ускоряя обеднение американского и европейского «среднего класса» (при том, что в США этот процесс идет значительно дольше и быстрее, чем в Европе), создает предпосылки для ускоренной утилизации нерентабельной части населения Земли. Принципиально важно, что утилизация эта будет происходить в первую очередь не столько в и без того уже нищих, сколько в первую очередь в развитых странах. Причина проста: именно они, как было отмечено выше, обладают наиболее массовым и обеспеченным (и, соответственно, наиболее затратным с точки зрения глобальных корпораций) «средним классом».

Над конкретными механизмами «окончательного решения» (если пользоваться нацистской терминологией) вопроса его утилизации, насколько можно судить по целому ряду обсуждений и контактов в мировой аналитической среде, уже бьются лучшие умы глобального господствующего класса «новых кочевников».

Единственная альтернатива этой людоедской перспективе — изменение цели, а значит, и самой парадигмы развития человечества: переход массового индивида от существования ради прибыли к существованию ради совершенствования и саморазвития.

К сожалению, этот путь представляет собой зияющую неизвестность в прямом смысле этого слова.

Дальше всех по нему прошел Советский Союз, но его попытка, несмотря на колоссальные достигнутые успехи (ибо «новая историческая общность людей — советский народ» все же существовала, хотя и была создана «железом и кровью»), трагически провалилась.

Сегодня механизмы и даже массовые индивидуальные (не говоря уже о коллективных) мотивы движения по этому пути остаются пугающе неопределенными. Человек в массе своей по-прежнему остается хотя и общественным, но животным, причем снижение среднего морального и интеллектуального уровня в последние два десятилетия в Европе и Америке вполне заметно. Не только способы, но и мотивы обуздания звериной части природы каждого из нас при движении к столь неопределенной цели, как «личное самосовершенствование», непонятны.

Однако эту проблему, под грузом которой надломилась и рухнула советская цивилизация, придется решать — под страхом наступления новых «темных веков» и драматического снижения численности человечества. В ходе которого и мы, и наши дети можем умереть значительно раньше отведенного нам природой срока, а наша культура может быть полностью утрачена.

Все более ясное понимание этого пугает интеллектуальную часть развитых обществ и в том числе интеллектуальную часть глобальных управляющих сетей Запада. Насколько можно судить по ряду косвенных признаков, в них продолжаются глубоко скрытые дискуссии о выборе между сохранением привычной мотивации при превращении в людоедов или же сохранением привычной морали при превращении в столь же пугающее либеральных интеллектуалов подобие коммунистов.

При этом все сколь-нибудь значимые глобальные сетевые структуры, включая оба основных финансовых клана, оказались разделенными примерно пополам. Многочисленные открытые или рассчитанные на якобы нежелательную огласку призывы к выбору людоедской альтернативы, к физическому устранению «лишней» части человечества, доступные стороннему наблюдателю и производящие на него глубокое впечатление, свидетельствуют о жесткой внутренней дискуссии, ибо адресованы к внутренним оппонентам, просто невидимым извне.

Прошлый раз подобное наблюдалось во время подготовки и начала агрессии США и их сателлитов по НАТО против Югославии в 1999 году. Тогда все управляющие и значимые политические системы Запада также были расколоты на сторонников и противников этого нападения примерно поровну, что не позволило дискуссиям вырваться за их пределы и обусловило решающее влияние внешнего (сначала американского, азатем российского коллаборационистского[21]) воздействия.

Подобное «внесистемное» разделение — признак близящегося слома старой системы управления. Оно показывает, что выбор, делаемый в ее организационных рамках, содержательно перестает укладываться в них и требует себе нового структурного выражения (которое, впрочем, может быть так и не найдено, как показывает «постюгославский» опыт западных обществ).

Впрочем, в рассматриваемом нами случае принятие решения существенно упрощается естественной склонностью финансистов к сохранению чисто рыночной мотивации: им значительно легче стать рыночными людоедами, чем внерыночными гуманистами, — второе будет означать для них принудительное перерождение, в то время как первое сохранит их природу, самооценку и мироощущение.

Вторым важным фактором, толкающим глобальные финансовые сети западной цивилизации к стратегической поддержке людоедства против гуманизации, представляется погружение развитой части человечества в глубокий моральный кризис, а точнее — его освобождение от пут традиционной морали, его последовательное и уверенное расчеловечивание.

Пример 11. Расчеловечивание Запада

Проявление морального кризиса современной западной цивилизации и, шире, всего человечества может наблюдать каждый из россиян, тесно соприкасающийся с экспатами[22].

Как правило, одно из наиболее ярких и неожиданных впечатлений от их значительной части — отсутствие у них внутренней, собственной морали: они легко принимают правила игры обществ, в которые погружаются, и совершенно не стыдятся испытывать удовольствия, обычные для этих обществ, но запрещаемые их собственной моралью. Отсутствие у значительной части развитых обществ внутренней, собственной морали, которой они уверенно следовали бы без внешних институциональных подпорок, подтверждает чудовищный опыт трагедий, разыгрывающихся в районах стихийных бедствий (как, например, во время затопления Нового Орлеана в 2005 году).