– А вскоре размаху будет еще больше, – сказал дядя Гоша. – Есть правительственное решение на следующую пятилетку – и оставшиеся два с половиной года этой: построить вдоль побережья одиннадцать, включая наш, санаториев и домов отдыха. Пять объектов отписаны другому стройуправлению, шесть – Фомичу. Не под ключ, но как минимум под крышу. Фомич справится. Тем более что под этот проект ему подбросят и техники, и людей, и фондов. Не стройка века, конечно, но и не девятиэтажка панельная… Достаточно этого?

– Вполне, – сказал Лаврик. – Как я понимаю, при всем этом размахе можно блестяще применить обе стороны личности нашего будущего Героя соцтруда?

– Именно, Костя. Переходим к бабам? Краткая история предмета?

– Именно, дядя Гоша, – в тон ему сказал Лаврик. – История предмета, применяемые методы, последствия, если таковые имелись…

– История, можно со всей уверенностью сказать, началась именно здесь, благодаря нашей специфике – санаторно-курортная зона. Фомич – человек одинокий. Жена умерла лет восемь с половиной назад. Рак. Я не стал уточнять, чего именно, по-моему, это никакого значения не имеет?

– Не имеет, – кивнул Лаврик.

– Сыну – двадцать девять. Трудовую династию продолжать не стал – по какому-то неизъяснимому движению души подался в геологию. В армии не был, сразу после школы поступил в Московский геологоразведочный – ну, а дальше началась обычная кочевая геологическая жизнь. Сейчас он – я точно не выяснял, нужды не видел – где-то за Уралом.

С отцом, судя по всему, отношения нормальные, в отпуск каждый год приезжает сюда, к Фомичу. В последний раз, в этом июле, приезжал уже с невестой.

В общем, Фомич давненько уж вдовствует, а овдовел он в том возрасте, когда мужик женщинами интересоваться отнюдь не бросает… впрочем, он и сейчас не бросает, да и я, как видите, тоже. По некоторой информации, он еще при живой жене погуливал, иные источники уверяют, что последние годы у них семейная жизнь по каким-то неизвестным причинам разлетелась вдребезги. Ну, бывает… Не он первый, не он последний, и не дай нам Бог… Здесь имеется один нюанс. До того, как его перебросили к нам, он четыре года руководил стройуправлением на Кольском полуострове. А там, сами понимаете, даже дон Жуан с Казановой повесились бы от тоски. Годные женщины редки, как большие бриллианты. А по шалавам Фомич, как многие, в жизни не пошел бы. И вот тут он попадает к нам. В места, где каждое лето шумит бурный поток красивых, приличных и сплошь и рядом сговорчивых женщин… Ситуация ясна?

– Предельно, – хмыкнул Лаврик. – Дошколенка заперли в большущем кондитерском магазине. Или алкаша в большущем винном магазине. И напутствовали: берите все, на что глаза смотрят…

– Ага, вот именно, – кивнул дядя Гоша. – И есть еще один нюанс, облегчающий ему… ну, за неимением лучшего будем называть это «хобби». Костя, я уже убедился, что зело проворен ты мыслью… Может, сам догадаешься?

Лаврик молчал всего несколько секунд. Потом пожал плечами:

– Ребуса не вижу. Нюанс на поверхности. Деньги девать некуда.

– Вот! – воскликнул дядя Гоша, воздевая указательный палец, размером схожий с патроном от крупнокалиберного пулемета. – Та же проблема, что у множества ему подобных. Да притом Фомич, в отличие от них, и раньше, по данным тех же информаторов, не стремился к роскошной жизни. При случае гляньте на его усадебку, я дам координаты или сам свожу. Вполне мог бы отгрохать хоромы раза в три больше, не вызывая ни малейших подозрений и у самых подозрительных ребят с красными книжечками: строитель, зарплата охренительная, к тому же не один год строил на Кольском полуострове, в Сибири – а значит, ему шли соответствующие надбавки, северные, а в случае с Кольским еще и полярные. Да вдобавок очень долго жил в таких местах, где деньги тратить просто некуда. Одним словом, мог без труда залегендировать приличную сумму. Но построил довольно скромное обиталище. А денежку легендирует по-другому: эффектными расходами на приглянувшихся баб, если процесс ухаживания затягивается. В позапрошлом году у санатория, напротив окна одной белорусочки устроил такой фейерверк… Весь городок на улицы высыпал любоваться. По точным слухам, это зрелище ее добило, и три дня красоточка не выходила из усадебки Фомича. В прошлом году снова не обошлось без эффектов. Опять затянулось ухаживание за одной красоткой из санатория. А в городке у нас как раз гастролировал цирк шапито – не такой уж бедный, с морскими львами и слоном. Точную сумму никто не знает, но вряд ли директор цирка такую уж астрономическую заломил… Теперь представьте себе картину: средь бела дня к санаторию степенно шествует тот самый цирковой слоняра. Со здоровенной гирляндой из цветов на шее. Следом шагает в полном составе оркестр из «Жемчужины» – неплохой оркестр, между прочим, их даже в Сочи переманить пытались, но лабухи заявили: лучше быть звездами здесь, чем третьими в пятом ряду в Сочи. Шагают и мастерски наяривают разные романтические мелодии, Зацепина в основном, Фомич давно вызнал, что красотка Зацепина обожает, особенно музыку к фильмам. «Есть только миг в этом мире бушующем…» И тому подобное. Я это сам видел, и говорю вам, ребята, честно: даже завидки взяли, что сам я своей Таське подобного в жизни устроить не смогу. Это было чертовски красиво, ребята, вы бы видели…

Ну, а о бок слоняры с букетом скромненько шагает сам Фомич при всех регалиях. Далее следует сцена из «Ромео и Джульетты»: красавица появляется на балконе и вопрошает, что сие означает. Фомич скромно ответствует: он ей предлагает на слоне покататься. Зверюшка смирная, всю жизнь с людьми, дети с ней в каждом городе фотографируются, пару раз сорванцы даже за хобот хватали – и ничего. На спине уже попонка удобная приспособлена, в слоновожатых сразу двое цирковых… Красотка оказалась не из пугливых, не без авантюрной жилки: надела джинсы, спустилась, взобрались они с Фомичом на слона, и потопал носатый, уже без музыкантов. Прямиком к усадебке Фомича. Каковую слон и цирковые покинули, а фемина осталась, дней на несколько. Такие вот творческие методы.

Лаврик покачал головой:

– Надо признать, эффектно…

– А сейчас, по точной информации, ему в сочинских театральных мастерских делают точную копию какой-то старинной красивой коляски. Собирается купить пару лошадей, уже в жутком темпе к усадебке пристраивают конюшню и этот, как его… каретный сарай. Тут и гадать нечего: собирается катать очередных красоток по-над берегом моря-окияна… Вот вам Фомич в обращении с женщинами.

– Ну, хорошо, – сказал Лаврик. – Это, как бы выразиться, эксклюзивные случаи, по одному в год, числом два. Но ведь не ограничивается же он одной-единственной красоткой в год?

– Да уж! Точной статистики никто не ведет, но, если прикинуть, за сезон у него в гостях с десяток красоточек перебывает. Может, и чуть побольше, но никак не меньше. По одной в неделю, это уж точно.

– Ну, а в остальных случаях как процесс ухаживания выглядит? – деловито спросил Лаврик.

– Как красивый процесс ухаживания, Костя, – сказал дядя Гоша. – Без пошлости, без пижонства, без лишнего гусарства. Уж не знаю, где он всего этого нахватался на своих северах и вообще в глуши, но я один раз собственными глазами видел, как он у меня в «Якоре» ухаживал за очередной симпатией. Как бы объяснить понагляднее… Тут и слов сразу не подобрать… – он упер в лоб здоровенный кулак и старательно задумался.