– Верю, – тихо сказал Лаврик. – Уж тебе не верить, дядя Гоша, – идиотом нужно быть… или по крайней мере непрофессионалом. Ну что ж, это всего-навсего означает, что искать будем в другом направлении, только-то и всего, – он глянул на Мазура, ухмыльнулся. – Свой человек во вражьем стане у нас есть, рано или поздно начнутся какие-то события, тут-то и можно за ушко да на солнышко…

– Можно мне? – спросил Мазур. – Вот на что еще обратите внимание: кроме «большого босса», есть еще какой-то «умный». Который, есть у меня сильные подозрения, все и разрабатывает. Потому что Жорке такое не по мозгам. И не его лексикончик в разговоре присутствовал, я об этом уже говорил. Полное впечатление, что это он Умного цитировал. И, что характерно, как я тоже уже говорил – о Большом Боссе он отзывается просто уважительно, а вот Умного по-настоящему боится. Ну не мог я ошибиться. И в глазах, и в голосе страх промелькивал явный…

Дядя Гоша сказал задумчиво:

– Умных возле Фомича хватает – предприятие у него такое, без умной и толковой команды в одиночку не потянешь. Но вот перебрал я мысленно его команду, и что-то не вижу среди умных такого, который бы Жорку нацеливал на нужных Фомичу баб. Ну да, кое-кого из этих умных такие, как Жорка, должны с полным на то основанием бояться, и еще как… но при таком раскладе выходит, что этот Умный – посредник, только повыше рангом. А Фомич, повторяю, не стал бы никаких посредников на это дело пускать, ни дураков, ни умных. Дело ж еще и в том, что для него это вроде охоты: увидел, выследил, добыл красную лисичку… Понимаете?

– Да что тут непонятного… – проворчал Морской Змей, которому, видимо, надоело все время молчать.

– Вот то-то. Настоящий охотник ни за что не будет сидеть на пригорочке с фляжкой коньяку и ждать, пока верные холуи выслеженного медведя или там оленя скрадут, пристукнут и хозяину принесут на расшитых полотенцах… Это не Фомич. Тут кто-то другой.

– Дядя Гоша, не горячись, – сказал Лаврик примирительно. – Я и не собираюсь с тобой спорить. Полностью доверяю твоему опыту. Ты тут пять лет, это твоя поляна, ты тут знаешь каждый пенек с опятами и каждого бурундука. А потому полагаться на твое мнение следует целиком и полностью, без споров и дискуссий. Веришь?

– Да верю, конечно, – сказал дядя Гоша. – Присмотрелся я к тебе. Просто… Бывает, нагрянут из столиц молодые с жуткими амбициями, считают, что они тут Джеймсы Бонды, а все остальные – Анискины*, деревенские детективы. Сам знаешь, а?

* Участковый инспектор Анискин – герой повестей Виля Липатова (1927–1979), широко известен по популярной трехчастной экранизации в 1960–1970-е годы.

– Знаю, – кивнул Лаврик. – Молодые с амбициями, жизнью не обмятые, как новенькая форменка… – он обвел всех серьезным взглядом. – Ну что, кажется, все обговорили? В таком случае, как водится, устроим военный совет. То есть каждый выскажет свое мнение и соображения. Согласно старинной флотской традиции…

И посмотрел на Мазура. Такова уж старинная флотская традиция: первым высказывается самый младший по званию, дальше так и идет по восходящей. Чтобы кто-то главный, в густых золотых эполетах, никого не подавил званием и авторитетом.

И все остальные, естественно, ожидающе смотрели на Мазура. Ну что же, подобные совещания по старинной флотской традиции были ему не в новинку.

– Ну что же… – сказал он. – Мои соображения… Не такие уж они и сложные. Пора нам из этого вонючего дела вываливаться. Ну вот, обсудили мы все подробно, хваткие такие профессионалы. И что? Не ввязываться же нам, не влипать дальше. Это совершенно не наше дело, не по нашему ведомству. Да и не дело дяди Гоши. Тут нужна милиция, и никого, кроме милиции, на этом деле не вижу. Госбезопасность, как и мы, тут совершенно ни при чем, не ее епархия. А впрочем… Я тут перед отъездом прочитал один детективчик, сюжет интересный, а вот язык суконный, казенный. Странно, но, может, именно из-за этой канцелярщины мне многие формулировки в память и врезались. Пока что во всем, что произошло, не видно ничего, содержавшего бы состав преступления. Ровным счетом ничего. Ее ведь, как я понимаю, не насиловать собираются, а склонить. Предельно грязными методами, но, по большому счету, и они пока что не содержат состава преступления. Растащить их с мужем в разные стороны, мужу шлюху подсунуть, что-то там еще подобное придумать, чтобы она обозлилась на весь белый свет и пошла в постель к первому попадавшемуся, не зная, что он не первый попавшийся. Женщины от обиды такие номера откалывают… Я это, правда, чисто теоретически знаю, слава Богу, но все равно… Где тут преступление?

Лаврик, у меня создалось такое ощущение, что ты ведешь себя так, будто игра продолжается. Нам что, в стиле «Трех мушкетеров» во все это лезть и спасать принцессу от дракона? Мне и дальше играть в команде этих козлов, изображая запуганного и продавшегося ихтиолога? Ладно, мы профессионалы, пусть и не в сыске. Что-то мы расколем, на кого-то выйдем… И что? Морду этому Умному бить? Запугивать? Так он нас сдаст милиции и будет с точки зрения закона совершенно прав. Давайте уж, ребята, называть вещи своими именами. Мы только что крутанули кадриль, где могли и голов лишиться, – он помрачнел. – А кое-кто и лишился, но я не о том… А после отпуска, все понимают по некоторым признакам, ждет очередная нешуточная кадриль. Знаете, чисто по-человечески… Клапана горят. Хотелось спокойно на песочке поваляться, пива попить, даров моря пожрать… А тут мы влипаем черт знает во что… Вот такие эмоции.

– А соображения, то бишь предложения? – спокойно спросил Лаврик.

– Их есть у меня, – сказал Мазур. – У нас еще чуть ли не три недели. Можно бесшумно сорваться на мягких лапках – уж это-то мы умеем – и сдернуть отсюда в Крым, к Пешему-Лешему. Все ведь помните: когда мы сюда собирались, он уговаривал не лезть черт знает куда, а ехать к нему в Симферополь, место всем найдется. Там то же море, те же мидии, пиво и танцплощадки. Да Пеший-Леший вдобавок. И Катя, свой человек. И никаких вам поганых цеховиков рядом. А Вера и Вадим… Я не говорю, что их нужно бросать, не подумайте. Мы ж мужики, офицера… Нельзя хороших людей бросать в такой ситуации. Есть два варианта. Дядя Гоша, вы говорили, что есть и в милиции, и в прокуратуре правильные мужики, и уполномоченный КГБ мужик правильный. Вам напряжно будет через них устроить, чтобы этим самым Большому Боссу с Умником объяснили, что так делать нехорошо? Чтобы они за версту Веру обходили?

– Да запросто, – сказал дядя Гоша с волчьей улыбочкой. – Мужики свои, пито-перепито, говорено-обговорено… И вся эта вонючая история им наверняка не понравится точно так же, как мне она поперек души. Действительно, в такой ситуации мужикам и офицерам уходить в сторонку негоже… Можно все организовать. Быстро и просто. Знаете, что облегчает задачу? Что меры воздействия будут неформальные. Будь это следствие или суд вся Система зашевелилась бы, как шилом в мягкое место ткнутая, тут бы и дорогие адвокаты поскакали, и высокие покровители начали бы телефонные трубки дрочить, и всякое такое. А тут совершенно другой коленкор. Моих добрых знакомых хотят обидеть. Тут уж совершенно другой расклад. И не пискнет Система. В таких случаях человеку говорят: сам накосячил, сам и выпутывайся, чтобы всем за твою дурь отдуваться не пришлось. Они ж тертые жизнью, все понимают. Я могу и чикагский метод в ход пустить…