— Нет, — ответил он. — И все-таки я не думаю, что тебе следует менять свое восприятие жизни и приспосабливаться к моему. Я ведь действительно немного «сдвинутый по фазе» и в какой-то степени лишен эмоций, в чем ты и обвинила меня сегодня. Но мне необходимо быть таким, чтобы справиться со вселенской трагедией болезней, преследующих род человеческий. Иначе я просто сойду с ума от безысходности! Моя работа очень многое значит для меня, Мэри. Иной раз она захватывает меня так, что я забываю обо всем на свете. И мне этого всегда было достаточно, но я не настолько глуп, чтобы не понимать, что для тебя-то этого будет совсем не достаточно.

— До тех пор, пока ты будешь хотя бы изредка принадлежать мне, этого будет достаточно, — прошептала она.

— Боюсь, ненадолго, — сказал Патрик. — Ты захочешь большего и, если я не смогу дать тебе этого, начнется ад. Человек может идти на компромиссы до определенного предела. Поверь мне, я знаю. За время своей супружеской жизни я шел на многие уступки, и знала бы ты, как я сейчас сожалею об этом!

— Но ты же любил Лорейн…

— Как оказалось, недостаточно сильно. Впрочем, она и не хотела большего… — Патрик даже вздрогнул, когда правда, которую он упорно отказывался признавать, вдруг прорвалась в нем, подобно нарыву, зревшему долгие годы. — Я не уверен, что смогу жить в согласии с самим собой, если не сделаю тебя счастливой, Мэри.

По ее щекам потекли слезы.

— Боже, как мне заставить тебя изменить точку зрения?!

Сейчас она опять казалась той маленькой девочкой, которую он когда-то знал. Но она не была больше девочкой. Она была взрослой женщиной, прекрасно знавшей, чего хочет, и имевшей достаточно смелости, чтобы добиться своего! Но до тех пор, пока он не будет уверен в своей способности дать ей все, что она хочет получить от их отношений, он может предложить ей только сегодняшнюю ночь. А она заслуживает гораздо большего!

— Я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Во всяком случае — не сейчас, — сказал Патрик.

— А что, если я подожду немного?

В ее голосе слышались слезы, и Патрику было тяжело выносить это.

— Не стоит. Ведь я ничего не могу обещать.

— Как ты можешь быть таким спокойным?! Неужели тебя не волнует хотя бы чуть-чуть, что я могу исчезнуть из твоей жизни навсегда?

— Ах, милая Мэри, — прошептал он, обнимая ее, как когда-то в детстве. — Это волнует меня так, что ты не можешь себе даже и представить.

— Но для тебя это, очевидно, не так ужасно, как для меня! — всхлипнула она, намочив слезами весь перед его рубашки.

— Еще как ужасно! — ответил он. — Ведь ты хотя бы знаешь, что представляешь из себя. А я стал вроде как незнакомцем — причем не только для людей, которые мне дороги, но и для самого себя. Мне надо обрести себя заново, Мэри! Найти в себе под белым халатом человека и посмотреть, сможет ли он жить вне своей лаборатории.

— Ты думаешь, это возможно?

Ее глаза умоляли его. Насколько все было бы проще, если бы он мог пообещать ей то, что они оба хотели услышать! Если бы он мог сказать, что с прошлым покончено и отныне они начинают строить общее будущее, о котором она так мечтала!

— Если получится, я сразу приду к тебе и, надеюсь, ты увидишь во мне того человека, каким всегда меня считала. — Он поцеловал ее в макушку и поспешил шагнуть к двери, прежде чем решимость покинула его. — Обещаю тебе, что, если есть хоть какая-то возможность добиться этого, я ее изыщу.

Если Мэри надеялась, что прошедшая ночь изменит все в ее отношениях с Патриком, то следующее утро показало, что это вряд ли произойдет так просто и быстро. Он вел себя как обычно и, едва закончился завтрак, принялся просматривать газеты. Разве что улыбнулся он Мэри чуть более приветливо, и это не ускользнуло от инквизиторского взора ее бабушки. С языка Шанталь явно было готово сорваться язвительное замечание, но тут появилась Минна Стар, выплывая из-за угла дома так непринужденно, как будто все вокруг принадлежало ей.

После жизнерадостного «Доброе утро, дамы!» она присела на ручку кресла Патрика и, если не зашла так далеко, чтобы при всех повиснуть у него на шее, то было совершенно очевидно, что ей этого очень хочется. А что до Патрика…

Мэри с трудом сдержала свой гнев. Никому сейчас и в голову не пришло бы, что всего несколько часов назад он был почти готов сказать, что любит ее! Глядя на него, можно было подумать, что с прошлой ночи он опять все для себя перерешил…

Мэри не находила себе места, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы неожиданно не вмешалась Шанталь.

— Как жаль, — раздраженно проговорила она, — что все окружающие заняты только собой и не способны обратить внимание на менее счастливые существа. Судя по всему, никто до сих пор не удосужился заметить, что мой бесценный Марат не появлялся с тех пор, как в Монжуа случился пожар. Это, конечно, всего-навсего кот, и его отсутствие не может нарушить вашей безмятежности…

Не в силах оторвать взгляда от белокурой головы, с таким вниманием склоненной к темной копне волос Патрика, Мэри с отсутствующим видом произнесла:

— Уверена, что с Маратом все в порядке, бабушка. Кошки — существа весьма независимые.

— Зато со мной не все в порядке, — огрызнулась Шанталь. — Я в отчаянии, а это не очень-то хорошо для женщины в моем состоянии! Так как я прикована к инвалидному креслу, я была бы очень признательна тебе, Мэри Клэр, если бы ты озаботилась его поисками.

— А это не может подождать? — спросила Мэри, не имея ни малейшего желания оставлять Минну с Патриком наедине.

— Нет, не может! — заявила Шанталь, бросая на Патрика взгляд, полный яда.

Но тот ничего не заметил. Он был слишком поглощен доверительной беседой с Минной, которая уже положила руку на его запястье… Мэри была готова задушить их обоих, но вместо этого только вздохнула.

— Хорошо, бабушка, если вам от этого будет легче.

— Будет! — Тон Шанталь не оставлял в этом никаких сомнений.

Не в силах удержаться от того, чтобы подпустить последнюю шпильку своей слишком уверенной в себе сопернице, Мэри сказала скорее враждебно, чем приветливо:

— До свидания, Минна. Вы, наверное, уже уедете к тому времени, когда я вернусь.

— Возможно, — рассеянно ответила Минна, ни на секунду не отвлекаясь от разговора.

Патрик бросил в сторону Мэри слегка удивленный взгляд, но от каких-либо высказываний воздержался.

Может, это и к лучшему, размышляла она несколькими минутами позже, пересекая лужайку позади Вуд-Роуда и неся в руках наволочку, в которую предполагала посадить кота, если все-таки его найдет. Еще одной иллюзией меньше!

Солнце тускло отражалось в закопченных окнах главного зала Монжуа, но голоса рабочих, доносившиеся изнутри дома, говорили о том, что ремонт там уже начался.