там звали папашу Медеи, вроде, Аэтом?), а ссориться тем, у кого Ясон собирается заполучить Золотое руно, нам пока не с руки. Да и Артемида нам говорила, что Аэт — сын Гелиоса. Гелиос, хотя и не самый вредный, но связываться с ним не стоит, а уж лишний раз обижать его деток — тем более.

Уже минут через тридцать «Арго» и галеры сошлись. Можно было посчитать чужие весла — ага, по тридцать штук с каждого борта. Корабли длинные, узкие, а сверху прикрыты тентом от зноя. Тарана не видно, но это еще ни о чем не говорит. На торговые суда не похожи, те должны быть пошире, но как знать? Возможно, здесь тоже пока нет деления кораблей на торговые и военные.

Гребцы вращают веслами изо всех сил. Похоже, что уже замаялись, бедолаги. Мне мерещится, что запах густого пота перешибает запах смолы? И почему галеры черного цвета? По цвету напоминают старые железнодорожные шпалы. Чем там дерево пропитывали? Не то креозотом, не то еще чем-то, очень вонючим.

В моей реальности, если смолят лодки, в смолу, иной раз, добавляют мазут. Читал у кого-то, что эллины красили корпуса кораблей суриком, но там получался красный цвет. Ладно, будем считать, что галеры покрасили для красоты.

Видел я лодки, что до сих пор строят в далеких северных деревнях, но черных не помню. Умные люди говорят, что красить дерево не стоит. Вода все равно отыщет местечко, куда можно забиться, а гниль, начавшая разъедать дерево, под краской не будет заметна.

Что-то вдруг вспомнились студенческие годы, когда я летом подрабатывал в краеведческом музее (а я много где подрабатывал — даже вагоны по ночам разгружал) и участвовал в историко-этнографической экспедиции. Мы искали заброшенный старообрядческий скит. Полдня шли по пояс в воде, потом нашли долбленую лодку-душегубку и два часа добирались до островка на болоте. Впечатлений я тогда хлебну — «до не могу». Лодка была старая, некрашеная и, хотя пропускала воду, на плаву держалась. Воду вычерпывал собственной кружкой, но ничего, доплыли. Правда, от скита на островке остались лишь буйные поросли крапивы. А крапива, как известно, любит произрастать там, где когда-то стояли жилые дома.

Отвлекся, прошу прощения.

Ясон приветливо помахал рукой капитанам встречных судов, те отвечали вполне дружелюбными жестами, а галеры начали осуществлять разворот. Жаль, я теперь мог следить за их действиями лишь боковым зрением, поворачиваться спиной к команде и пялиться на чужие галеры было неприлично.

«Арго», лишившись паруса, сразу же сбавил ход, а в дело пошли весла.

— Гребем в половину силы, — снова раздалась команда.

Галеры, по тридцать весел с каждого борта, должны быть мощнее, нежели наш «Арго» без паруса и скорость иметь соответствующую. Но есть один нюанс. У нас-то на веслах сидят герои, каждый из которых обладает силой, соответствующей силе пяти-шести человек. А уж как сравнивать с кем-то мощь Геракла я даже не стану. Ее даже в привычных «л. с.» оценивать сложно. Так что, если понадобится, мы настигнем любую из этих гребных посудин, а уж удрать, так вообще труда не составит. Надо это взять на заметку. Как помню — из Колхиды аргонавты именно удирали. Ах да, у нас в экипаже есть пять «таманцев». Мужики крепкие, умелые, но нашего темпа не выдержат. Но весла не бросят, а стараясь поспеть за остальными, будут стараться на пределе всех сил. Может, потом и умрут от перенапряжения, так что поделать? Никто их силком на «Арго» не гнал, а если напросились, так придется соответствовать статусу героев.

Галеры, хоть и с трудом, нас-таки настигли. Два судно пристроились в фарватере, а еще два обошли и теперь идут с нами борт в борт. А один из капитанов гребных судов решил покуражиться. Вон, его рулевой уже предпринимает какие-то действия. Кажется, идут на сближение и хотят нас слегка потеснить, продемонстрировав мореходные навыки, а заодно и немного попугать. Хм… Наглеют, однако.

— Ясон, — подозвал я к себе нашего капитана. Спросил: — Поучим наглецов?

— Давай, — улыбнулся одними губами наш капитан, но предупредил: — Только не увлекайся.

— Не буду, — улыбнулся я в ответ, а потом тихонько сказал. — Увеличить ход.

— Увеличить ход, — продублировал мои слова Ясон, превращая их в команду.

«Арго» плавно пошел вперед, опережая галеры, а когда наша корма уже почти поравнялась с бортом чужого корабля, я сказал:

— Лево табань.

— Лево — табань!

Аргонавты с левого борта немедленно принялись выгребать в обратную сторону, я положил руль на четверть градуса вправо.

Нашу корму слегка «занесло» вперед, на линию чужих весел, раздался треск, ругань, а аргонавты, уже без команды, принялись грести вперед, уходя от чужого корабля.

На черной галере, так некстати решившей «поучить» нас правилам судоходства, сломано не меньше пятнадцати весел. Сломались, как спички при соприкосновении с нашей кормой. Теперь им придется перераспределять весла, а скорость, разумеется, упадет вдвое.

Когда мы проходили мимо галеры, я сделал виноватое лицо, пожал плечами — дескать, не виноватый я, само-собой так случилось. Да и вообще, на море следует держать дистанцию.

Но мы не стали уходить далеко, оставив черным галерам иллюзию, что они запросто сумеют нас догнать и обогнать. Ничего, пусть тешатся.

А это что за дела? Один из обиженных гребцов, размахнулся и метнул в нашу сторону топор. Ну ни хрена себе!

Топор крутится, словно винт, оторвавшийся от геликоптера и летит в нашу сторону, а если конкретно, то прямо мне в морду. Забыл, что кроме плюшек у кормщиком есть и другое. Их, например, во время боя, стараются первыми вывести из строя.

Поймаю? Или не поймаю? Ап, поймал, хотя пришлось хватать руль левой рукой, а правой хватать бешеный плотницкий инструмент. И как это я умудрился? В той, прошлой жизни, даже если бы и сумел поймать, не лишившись пальцев, то хрена с два смог бы ухватить топор прямо за топорище.

А вот сейчас тебе, козлина такая, ответка будет! Ехидна тебе в задницу и Лернейская гидра в другое место.

Я перехватился поудобнее, чтобы отправить оружие обратно, но не успел. Увидел лишь удивленные глаза незадачливого метателя, а если точнее — то один глаз, потому что во втором уже сидела стрела. И не надо гадать, кто ее засадил.

Артемида, невесть как перенесшаяся с носа на корму, встала рядом со мной, натянув тетиву, на которой уже наложена стрела.

— Если хоть одна сука дернется, то я…! Поняли,…? Кто первый…?

Артемида и сказала негромко, но все ее прекрасно услышали. И поняли, куда и что именно собралась засунуть морякам с черных галер прекрасная, но очень опасная женщина, стоявшая на корме с натянутым луком.

У аргонавтов от таких слов уши свернулись в трубочку, а наши — не то будущие друзья, не то враги, аж присели. А на кормщика, на меня, то есть, напал столбняк и я едва не выпустил руль. Руль не выпустил, зато уронил топор. Хорошо, что не на ногу.

Девочка моя, где же ты таких слов нахваталась? Может, какой-нибудь пьяный сатир научил? Или кентавр. Эти могут. Научили девчонку, свою богиню, плохому.

Нет, нечего на мифологических персонажей кивать. Научилась нецензурщине в моим мире, а где бы еще? Нет, олимпийской богине не пошло на пользу посещение моей исторической родины. Нет бы она научилась чему-то полезному, а тут, русский матерный… А с другой стороны — чему она могла у нас научиться? Что могла дать моя историческая родина могущественной богине? Пожалуй, что ничего. А вот язык неформального общения уже пригодился. Великий и могучий, блин. Отсюда вижу, как Гилас — маленький засранец уже беззвучно шепчет, трясет губенками, верно, запоминает слова. Песне про аргонавтов он не обучился, не смог, а вот этому — точно, научится. И остальной народ запомнит, разнесет по своим городам. Ладно, потом станут считать, что мату европейцев научили аргонавты после плавания.

Вон, на галере уже машут нам зеленой веткой — символом мира. Это хорошо, что здесь символы, схожие с эллинскими. Начни кто-нибудь размахивать белым флагом — наши не поняли бы. Аргонавты — народ миролюбивый, рад, что войны не будет.

— Аталанта, опусти лук и марш на свое место, — приказал хмурый Ясон.

И не побоялся, что может сейчас сам получить стрелу. Нет, наш капитан все прекрасно понимает. И он удачно «просекает» моменты: когда к девушке, собиравшейся выстрелить, подходить не стоит, и то, когда девушка, только что явившая себя грозной воительницей, вновь превращается в дисциплинированного моряка, готового