— Что именно?

— Криминал.

— Криминал?

— Да. В СССР это — как параллельная реальность, она есть, но мы ничего про нее не знаем. Мы смотрим… вот демонстрация, вот красные флаги…

— А вот кто-то тырит из кармана трудящегося кошелек…

— Я не об этом. В условиях, когда ценностью является полиэтиленовый пакет с надписью Мальборо — понимаете, просто пакет — тот, кто может ввозить импортные вещи и продавать, или тот, кто может распоряжаться дефицитными ценностями, — рано или поздно приобретает власть. Власть экономическую, а затем и политическую. У меня есть предположение, что Горбачёва убили не заговорщики в армии и КГБ, а лидеры мафии. По крайней мере, приняли в этом участие.

— Что заставляет тебя так думать?

— Горбачёв был человеком Андропова, бывшего главы КГБ. Он не скрывал свое намерение разделаться с мафией особенно в национальных республиках и навести порядок[22]. Совсем не просто так и Алиев и Гасанов, их новый председатель КГБ происходят из Азербайджана. Одна из самых коррумпированных республик. Гасанов был судьей местного Верховного суда, я помню — слухи о том, что творилось в республике, доходили до Москвы, когда я там служил.

— Допустим.

— А мафия решает дела так, как и должна их решать мафия. Организации, — произнес Хатауэй по-русски, — думаю, нам стоит сильно подумать о своей безопасности. Русские начали решать проблемы совсем по-другому. Нет человека — нет и проблемы. Почерк мафии, которая везде одинакова. Только теперь — мафия у руля сверхдержавы и Главного противника.

— Предлагаешь всем переселиться на военные базы?

— Было бы неплохо.

Посмотрев на коллегу, Гейтс понял, что он не шутит.

Впереди, в просвете деревьев, показалась река.

— Вот выходим мы, а там нас ждет советский десант… — неуклюже сострил Гейтс.

— Сэр, есть еще один выход.

— Какой же?

— Нанести ответный удар.

— В каком смысле?

— Начать ответный террор.

Гейтс посмотрел на своего коллегу так, как будто тот начал распевать гимн Советского союза во весь голос:

— Ты спятил?!

Вопрос был закономерным. Сразу после катастрофического провала американской политики во Вьетнаме на ЦРУ набросились со всех сторон. Еще угораздило засветиться в деле Уотергейта, — хотя это было в закрытой части дела и в прессу не попало, — но Конгресс буквально взбесился. В Белом доме сменили друг друга два президента, которые относились к ЦРУ крайне скептически. Форду было просто не до разведки — но он подписал серию президентских директив, существенно ограничивающих деятельность разведслужб, — прежде всего, с целью умаслить Конгресс и зарыть топор войны между законодательной и исполнительной властями. В частности именно он подписал декрет, запрещающий любому лицу, находящемуся на правительственной службе совершать убийство или вступать в заговор с целью совершения убийства. Отсюда дикие истории, как например, с поставками в Афганистан. Юристы ЦРУ запретили поставлять моджахедам винтовки с оптическими прицелами, посчитав их орудием убийства — а вот винтовки без оптического прицела поставлять разрешили под предлогом того что моджахеды будут «нечетко» видеть в кого стреляют, и значит это уже не убийство[23]. На смену Форду пришел Джимми Картер, провозгласивший своим кредо политическую благопристойность — хотя это ему не помогло. При Рейгане управление начало оживать, — хотя о восстановлении хотя бы до уровня старых добрых времен Вьетнама, не говоря уж о пятидесятых, — говорить не приходилось.

Попытка начать кампанию террора от имени ЦРУ США могло вызвать как резкое усиление террористической активности КГБ СССР — вплоть до взрывов в американских городах — так и публичный скандал с судами и сроками. Все и так увязли в деле Иран-Контрас по самые уши. А такие дела приводят к тому, что исполнители начинают халтурить и избегать всяческого риска.

— Отнюдь.

— А я думаю, ты все-таки спятил.

— Послушайте!

Хатауэй в порыве эмоций схватил Гейтса за рукав, тот недовольно посмотрел — и Хатауэй выпустил ткань.

— Я только что из Лондона.

— О…

— И знаете, с кем я там виделся?

— С сэром Томом?

— Нет. С самой леди М.

Говорить о том, кто это, было излишне.

— Допустим. И?

— Леди М. понимает наши трудности. И готова предоставить человеческие ресурсы, если мы предоставим финансовые и технические.

Гейтс смотрел на медленно текущую воду.

— О чем конкретно речь?

— Например — через несколько месяцев будет саммит Варшавского договора, на котором он будет продлен на следующие двадцать пять лет. Там будут присутствовать все. Разом.

…

— У британцев давние агентурные позиции в Европе. Намного лучше, чем у нас. Если мы поможем с технической точки зрения, саммит можно будет… саботировать.

Слово «взорвать» уже давно не произносилось.

— А потом русские начнут Третью мировую.

— Не посмеют.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что они похожи на наглого хулигана. Они идут вперед, проверяя, на что готовы пойти мы. Но если мы продемонстрируем жестокость — они не ответят. По крайней мере, так как вы сказали.

— Ты так в этом уверен? Они сожгли Пешавар атомной бомбой.

— Это страна третьего мира.

— Да, а маршал Василевский собирался сбросить на Пекин водородную бомбу.

…

— Не стоит недооценивать степень человеческой глупости.

…

— Кого они планируют использовать?

Хатауэй потер небритый подбородок.

— Точно мне не сказали. Сам понимаешь, своя рубашка ближе к телу.

— Дружба дружбой, а табак врозь — поправил Гейтс, имевший степень магистра по русской филологии, — эта пословица подходит намного лучше.

— Возможно…

— В любом случае, конкретно они мне не сказали. Но я так понял, что у них серьезные позиции среди североирландских лоялистов, да и люди в ИРА, чем-то обязанные им, есть.

Гейтс выругался.

— Этого только не хватало.

— Восточноевропейцев у них тоже хватает. Не забывай, именно им удалось убить группенфюрера Гейдриха в Чехословакии в сорок втором. Британская разведка самая опытная из всех нас в плане противодействия терроризму. Значит, и в самом терроризме кое-что соображает. После тех траблов, что у них имеют место с семьдесят второго. Мне показывали их комплекс в Трегароне[24] — наш в Куантико отстает и серьезно.