и уедешь! В свою жизнь, к своим заботам! Ты её оставишь, а ты, Леночка, останешься. И ведь ты не побежишь за ним следом, потому что не бывает чудес, Леночка! Вот их не бывает, и всё, конец сказочке! А он опять уедет в рейс и опять будет пудрить мозги очередной девушке. А ты для него — эпизод, Леночка. Вот такая грустная сказочка, ребята, без всякой романтики! Одна лишь мораль, и нет счастливой концовки, это ведь жизнь, а не кино! Занятная штука, жизнь!

Юрий взял бутылку шампанского, и осушил её из горла, после чего встал, как попало надел шапку, и направился к выходу.

— Юра, куда ты? — с беспокойством спросила Лена.

— А какая разница? — грустно спросил он, обернувшись на пороге. — Мне уже всё равно, куда я пойду, куда приду. Оставьте меня.

Входная дверь с неизменным щелчком замка закрылась за ним и в квартире воцарилась звенящая тишина.

— Хорошо хоть в ванну не полез, — сказал я.

— Только это и хорошо, — вздохнула Лена, садясь на диван. — Только это и хорошо, Серёжа.

— А что, всё остальное плохо? — спросил у неё я, садясь с ней рядом.

— А в остальном он прав, — вновь вздохнула Лена. — Заканчивается ночь, новогоднее настроение уходит, жизнь идёт как и прежде, и тебе пора будет уезжать.

— Ничего подобного, милая Леночка! — я обнял её, провёл рукой по её чудесным светлым волосам. — Я могу до вечера быть здесь!

— И что? — она с грустью посмотрела на меня. — Так и будешь оттягивать неизбежное до последнего?

И ответить мне на это было совершенно нечего. Словно подтверждая всё сказанное ночь медленно отступала, за окном становилось всё светлее. Совсем уже скоро наступит утро, время было не остановить, даже разбив все часы в мире.

— Что же нам делать, Леночка? — спросил я. Она не ответила, да и вопрос этот в ответе не нуждался.

— Тебе нужно ехать, Серёжа, — тихо сказала она.

— Боже, как же я не хочу этого! — вздохнул я, продолжая гладить её по волосам и вдыхать тонкий аромат её духов. Я старался оттянуть этот момент как можно дальше, вопреки здравому смыслу, пусть даже до этого момента ещё будет целая вечность, мне даже этого будет мало! Но что в этой жизненной суете вечность, что один миг? Они ведь ничего не значат.

— Лучше тебе сейчас уехать, — прошептала Лена. — К чему лишние страдания, Серёжа? Долгие проводы — лишние слëзы.

Увы, жизнь была нисколько не занятна, вовсе нет! Жизнь неумолима и порой слишком жестока. Слишком! И мы бессильны перед этой неумолимостью. Я напоследок прижался губами к её волосам, стараясь навсегда запомнить этот миг, но увы, он оказался так же скоротечен, как и другие моменты в этой жизни.

— Пора, Серёжа, — прошептала Лена.

— Я знаю, Леночка, — со вздохом сказал я. — Знаю.

Я прошёл к двери.

— Только не плачь, Леночка! — сказал я.

— Я не плачу, Серёжа, — тихо сказала она. — Не плачу.

Но взгляд её зелёных глаз утверждал обратное. Да, пора было уходить, но и что же мне, всецело покориться судьбе, и просто так взять и уйти? Я достал из кармана блокнот, слова ложились на бумагу легко, несмотря на всю тяжесть расставания.

— Это тебе, милая Леночка, — сказал я, протянув ей вырванную из блокнота страницу.

— Что там, Серёжа? — спросила она.

— То, что поможет тебе преодолеть все обстоятельства, если ты не захочешь с ними мириться! — улыбнулся я, ещё раз посмотрел на неё, и вышел. И вот теперь уходить было гораздо легче, главное было не оборачиваться. Ведь как известно, возвращаться — плохая примета. И следом вспомнились и другие слова из этой песни — я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу! Да что же это такое?! Почему не увижу?! Да я просто возьму первый же заказ до Питера! Но увы, жизнь неумолима. Я не возьму заказ на груз до Петербурга, ведь у меня в Москве невеста, и совсем другая мне предстоит жизнь. С теперь уже абсолютно чужим мне человеком.

Утренний воздух ударил мне в лицо, двор утопал в предрассветном сумраке, но совсем уже скоро взойдёт солнце, взойдёт на короткий миг зимнего дня, и снова скроется. Но этот закат я буду встречать уже в Москве. Кабина тягача, такая родная, теперь казалась мне постылой. Рука повернула ключ в замке зажигания нехотя, словно по чьему-то принуждению. Тело моё было словно деревянным, чужим. Повинуясь внезапному порыву я оглянулся и увидел на балконе Лену. И честное слово, захотелось от души на всё плюнуть, выскочить из кабины, подняться к ней в квартиру, заключить её в объятья и никогда больше не расставаться! Но вместо этого пришлось воткнуть ручку скорости в нужное положение и выжать педаль сцепления. Вскоре такой знакомый двор и дом остались позади, а впереди вновь была дорога. Москву я покидал с точно таким же чувством, только теперь это чувство было в разы тяжелее, давило на меня, разрывая мою душу на множество частей. И одна из этих частей отныне и навсегда осталась в Петербурге, в таком знакомом чужом дворе, в таком же точно жилом доме, в той же самой квартире. Душа страдала. Рвалась и металась, словно птица в клетке. Душа требовала свободы! А тело машинально выполняло многократно отработанные движения, заставляя грузовик отдаляться от города на Неве с каждой минутой всё дальше. Опять перед глазами мелькали таблички с названиями населённых пунктов, только теперь уже в обратном порядке. Опять навигатор своим бездушным голосом указывал мне путь. А я крутил баранку и думал о том, что я встретил женщину, и не просто женщину, а именно ТУ САМУЮ женщину!

Я встретил женщину, такую, как в мечтах.

Я встретил женщину, ту, о которой думал.

Я встретил женщину, искра в её глазах.

И вот теперь не знаю, что мне думать.

Нам вместе быть судьбою не дано,

Как бы мы с ней вдвоем быть не хотели,

Кому-то то свыше явно неугодно то,

Чтоб наши годы рядом пролетели.

И мы пойдём, каждый своим путём,

Каждый своей дорогой шагать будет,

Но знаю я, уверен я в одном:

Никто из нас друг друга не забудет.

Да, не забыть нам теперь друг друга. Никогда не забыть. Бывает в жизни так, что год проведешь рядом с человеком, едва не женишься, а одна короткая ночь покажет тебе, какую ты ошибку едва не совершил. Но почему тогда и с той, с которой так невероятно меня свела судьба, я был