пытались найти Стаса, пошли в администрацию его личное дело поднимать, но там никакого телефона указанно не было. Только адрес, и тот, мне кажется, был записан неверный.

Понимала, что подруге совсем плохо, но у самой дел по горло – поступление в театр, подготовка и сдача документов, с утра до ночи была занята. Старалась, пыталась быть с ней, разговаривать, но никакие слова не помогали. Как вспомню, так до сих пор мороз по коже – жуть, а не ситуация. Вперемежку со слезами, Лизу регулярно тошнило, и я её успокаивала, что это нормальная реакция организма на большой стресс.

Все были в шоке. Мобильных телефонов тогда не было, Стас не объявился, я укатила в театр. Лиза собралась и поступила в консерваторию.

На этом её испытания не закончились. Пытаясь забыться и выйти из привычного круга общения, она не уехала летом к родителям. Устроилась на местный канал в рубрику новостей делать короткие музыкальные репортажи. Эфира было немного, но интенсивность задач и событий полностью поглотили её. Надо было постоянно что-то придумывать, наполнять содержанием отведённые ей минуты. Поначалу своих карьер мы часто и регулярно, а затем всё реже и реже созванивались, а на вопрос «Как ты?», она отвечала всегда одинаково сухо – «В норме». Отрубала эту фразу так, что далее можно было беседовать либо о культуре, либо о погоде. Лиза, как правда и я, всё держала в себе и ни с кем не делилась.

Как мантру, она всё повторяла фразу: «Воспитанные люди не выясняют отношений – они расходятся и переживают тихо». Уж лучше бы они поскандалили и покричали. А то расстались, словно один из них умер. Вероятно, какая-то частица Елизаветы на самом деле умерла. После этой истории она даже визуально изменилась, особенно её взгляд. Он уже больше никогда не был таким, как прежде, загадочно-утончённым, словно у героини романа из девятнадцатого века. В глазах Лизы навсегда отпечатался глубокий след грусти и тоски. «Больше никаких надежд» – словно транслировали её серые глаза. Она продолжала общаться мило, интеллигентно, но уже без прежней лёгкости и без только ей свойственной романтичности.

Возможно, не всегда Лизуня была такой замкнутой слишком много на её долю выпало страданий.

Когда ей было лет тринадцать или четырнадцать, я точно не знаю, на их семью обрушилось ужасное горе, беда… – промолвив эту фразу, Полина замолчала.

Агния никогда не отличалась терпеливостью, так и теперь не сдержалась и переспросила:

– Какая беда? О чём ты? – Полина посмотрела на коллегу усталым взглядом и продолжила: – Когда Лиза была совсем юной девочкой, подростком, в аварии погиб её младший брат. Он перебегал дорогу не в установленном месте, и его насмерть сбила машина.

– Ужас! – вскликнула Агния.

– Да, то была трагедия. Можно только представить. Её мама очень тяжело пережила утрату. Убивалась, места себе не находила и постоянно винила себя, что не досмотрела за сыном. Отец, интеллигентный мужчина с заправской выдержкой, по-своему перенёс горе. А Лиза, особенно на похоронах, просто не знала, как себя вести в такой ситуации, как должным образом реагировать на происходящее? Надо полагать, что это вообще были первые похороны в её жизни, и она сама ещё была ребёнок.

Лиза рассказывала, как на похороны нескончаемой вереницей шли толпы людей. Одноклассники, знакомые, родственники, просто зеваки. Многие подходили к Лизе высказывать свои соболезнования. А откуда ей было знать, как их принимать, как реагировать и что принято отвечать в такие минуты? Девочка просто растерялась, закрылась и все похороны, опустив голову, тихонько просидела у гроба брата, не выжав из себя ни единой слезинки.

Такое поведение не прошло незамеченным. После похорон между Лизой и отцом состоялся очень неприятный разговор. Папа обвинял её в бессердечности, холодности, бесчувственности и даже равнодушии к семейному горю. Словно она и довольна тем, что брата больше нет.

Знаешь, в семье, где детей несколько, всегда присутствует тайное сражение за родительское внимание. Каждый считает, что другого родители любят больше, особенно это относится к младшим. Мама с папой натурально с юнцами изряднее больше возятся, а со стороны это выглядит не как забота, а как проявление большей любви. У Лизы не было не тайных помыслов, ни скрытой радости, в которой её обвиняли, она просто не знала, как себя вести. Но случилось то, что случилось. После смерти брата Лиза словно и отца лишилась. Во время того сложного разговора была навсегда разорвана их близкая связь и тёплые отношения. Воцарилось совсем иное, отдалённое чувство к отцу – больше уважение, чем бессознательная любовь и искренняя привязанность. Словно чёрная кошка перебежала их путь и украла подлинную родственную связь.

Знаешь, каждый по-своему переживает боль утраты. Кто-то впадает в истерику, слёзы, крики и вопли, а кто-то словно замирает, прячется где-то глубоко внутри себя. Остаётся один на один со своей болью. Неверно полагать, что, если слёз нет, значит и боли нет. А что делать, когда слёзы просто высыхают и выжимать их из себя просто нет сил? Конечно, лучше выплакаться, но не всегда и не у всех это получается. – Полина медленно глотнула сока и продолжила: – Когда мне позвонили и сообщили, что отца больше нет, буду с тобой откровенна, я не поняла, не услышала того, что мне сказали. Не хотела слышать. Мне показалось, что умер совершенно другой человек, и только в процессе разговора, по прошествии минут пяти, до меня дошло, что это папы больше нет. Моего обожаемого, любимого отца! Положила трубку и какое-то время сидела совершенно без реакции. В какой-то трансцендентной вакуумной пустоте.

Было такое странное чувство, такое ощущение, словно часть меня оторвалась, отделилась и взлетела к небесам. И на том месте, в районе груди, вдруг стало пусто-пусто и так одиноко. Разорвалась какая-то связь, тайная поддержка, до того момента придававшая мне большие силы. Осталась лишь слабость, оцепенение и бескрайнее одиночество. Ушёл самый близкий человек, который любил меня просто так. Без причин. Не за успехи или выслугу, не за хорошую оценку или удачное выступление, не за то, что я что-то хорошее или правильное сделала – просто так, нечаянно, без тайных желаний или умысла. По-честному, открыто. – Глаза Полины наполнились слезами, и одна за другой они тихонько покатились по щекам.

– Бедняжки, – после паузы, сочувственно сказала Агния. – Как всё-таки трудно переживать смерть близкого человека.

– Да, но одно дело,