Занавесок в комнате и правда не хватает. В окно видно, как загорается и гаснет свет в квартирах в доме напротив.

За дверью раздаются шаги. Затихают и стремительно удаляются. Выжидаю ещё пару минут. Заворачиваюсь в покрывало, прикрывая все стратегические места, и аккуратно выглядываю из комнаты.

Саркиса нет. В прихожей горит свет. Слышно, как в ванной льётся вода. Опускаю взгляд ниже и нахожу футболку, зажатую дверной ручкой. Вытаскиваю и быстро ныряю обратно, пока он не вышел и не увидел меня в таком виде.

Подношу футболку к лицу. Вдыхаю запах, впитавшийся в ткань. Всего лишь стиральный порошок…

Не знаю, чего я ожидала.

Тихо посмеявшись над собой, одеваюсь, выключаю свет и ухожу к окну. Спать совсем не хочется. В голове слишком много мыслей, и разложить их по местам поможет только время.

Сама не замечаю, в какой момент начинаю трогать собственные губы. Отдёргиваю пальцы. Скрестив руки на груди, прячу ладони подмышки. Наш первый поцелуй был приятным. Гад определённо умеет это делать. Интересно, на скольких девушках он проходил практику?

— Нет, — заявляю своему отражению в стекле. — Совсем неинтересно.

Этот вопрос возник исключительно со стороны опыта. У меня его гораздо меньше, но он есть. Так что пусть Саркис не тешит своё самолюбие тем, что его пошлый, наглый язык был первым.

Надо всё же ложиться. Быстрее пролетит ночь, а днём среди своих вещей я буду чувствовать себя уже комфортнее.

Забираюсь на хрустящие простыни. Укутываюсь тем же покрывалом и жмурюсь, надеясь побыстрее заснуть. Сердце бьётся рвано, всё время стремясь куда-то ускакать из моей груди. А всё потому, что я теперь замужем. По-настоящему. У меня фамилия теперь другая. И на пальце вполне реальное обручальное кольцо. Моя любимая комната, где я знаю каждый миллиметр, каждую микротрещину, осталась в родительском доме. Теперь всё иначе. Через комнату от меня спит не просто симпатичный парень. Муж! Пусть только и по бумагам.

Мамочки. Как же это всё странно и страшно.

Откуда не возьмись, из уголков глаз по вискам катятся слёзы. Шмыгнув носом, утыкаюсь в подушку и тихо плачу. Эмоции копились слишком долго и теперь остаются сыростью на наволочке.

Наревевшись от души, засыпаю, спрятавшись с головой под покрывало.

— Уйди, солнце, — ворчу, переворачиваясь на другой бок.

В комнате слишком светло. Глаза и так режет от ночных слёз и не смытой косметики, а тут ещё яркий свет. Зря я не воспользовалась предложением Саркиса, завесить окно хотя бы простынёй. Но поспать ещё всё равно не выйдет. Надо встать, привести себя в порядок и покушать. Желудок жалобно напоминает о том, что на свадьбе я его почти не кормила.

Слезаю с кровати. Босиком шлёпаю к зеркалу.

— Ой, ё-о-о, — глазею на всклокоченное чудовище с разводами туши под глазами и остатками блеска, почему-то оказавшегося на щеках.

Помятая мужская футболка едва доходит до середины бедра, а под ней тончайшие кружевные трусики. Выше отлично просматривается грудь с напряженными от волнения сосками.

Именно так выглядит утро после ночного клуба в квартире незнакомого парня?

Хорошо, что я благоразумный ребёнок своих родителей и узнаю об этом только сейчас, а не вляпавшись в подобную ситуацию по глупости. Да и парень хоть немного знакомый. И спит он вообще в другой комнате.

Я очень на это надеюсь, потому что предстать перед ним в виде домового из старого детского мультика мне совсем не хочется. И сделать стыдную лужицу прямо тут тоже. Из укрытия придётся выбираться.

Украдкой высовываюсь за дверь. В квартире стоит умиротворённая сонная тишина. Саркис говорил вчера, что хочет выспаться. Вот и пусть. Я побуду мышкой.

На цыпочках крадусь в туалет. Найти его тут совсем не сложно без всяких экскурсий. Слив кажется слишком громким, и вновь оказавшись в коридоре, тихо напеваю:

— Баю-баю-баю-бай, спи Саркисик, не просыпайся пока… — совсем не складно, ну и ладно. Главное, что перебежка из туалета в ванную удалась без внезапных встреч.

На крючках висят полотенца разного цвета. Комнатка крохотная в сравнении с моей ванной. Чистенько, пахнет приятно. И не скажешь, что здесь живёт парень. Как-то я больше бардака, что ли, ожидала. Даже в его комнате был замечен относительный порядок.

Разбираюсь с кранами, регулируя воду. Долго вожусь, смывая косметику. Зубы чищу пальцем. Язык щиплет от мятной пасты. Надо будет купить свою любимую. А пока сделать что-то с волосами.

Вариантов особенно нет. Забираюсь в ванную и смываю с них все фиксирующие причёску средства фруктовым шампунем. Всё же мне повезло, что кроме Саркиса, здесь жила его сестрёнка. Гель для душа тоже беру её. Пахнет очень вкусненько. Какими-то конфетами. Желудок снова напоминает, что в него надо что-то положить. Категорически отказываю ему в геле для душа, обещая раздобыть настоящей еды.

Мне очень хорошо теперь, только без проблем всё равно не обходится. После душа я остаюсь совсем без нижнего белья. Это очень некомфортно, с учётом того, что хозяин квартиры проснётся в любой момент.

В комнате снова кручусь перед зеркалом, проверяя, не сверкаю ли голой попой.

— Так. Главное, до обеда не наклоняться, — вновь беседую со своим отражением. — А там будут и трусики, и штаны, и ещё много всего, что я успела за короткий срок собрать во все имеющиеся в доме чемоданы. Теперь точно кушать.

Преувеличенно уверенно, с горящими от смущения щеками топаю на кухню. Она тоже небольшая, но всё самое необходимое вроде есть. Мне нужен холодильник.

— При-вет, — разочарованно смотрю на пустые полки.

Перехвалила я Саркиса. Хотя он же тут не жил последнее время. Ладно. На первый раз прощаю. Но есть всё равно хочется.

В одном из шкафчиков нахожу остатки хлеба.

— Брось каку, — неожиданно раздаётся за спиной.

Взвизгнув, подпрыгиваю. Громко хлопаю дверцей и разворачиваюсь к заспанному, такому же взъерошенному, как я недавно, Саркису.

— Ты отдал мне свою последнюю футболку? — стараюсь смотреть строго выше пояса, потому что гад притащился на кухню в одних трусах.

Мой желудок урчит предательски громко.

— Ясно, чего ты тут громыхаешь. А я так выспаться надеялся. Сейчас в магазин сгоняю. Потерпи. Не падай пока в голодный обморок.

— Хорошо, — зачем-то отвечаю ему. — Эй! А почему «пока»? — догоняю возмущением.

— Потому что, пока я в магазине, некому будет сделать тебе искусственное дыхание, — ухмыляется он, скользнув взглядом по моим голым ногами и задержав его именно там, где сейчас хочется стыдливо прикрыться ладошкой.

Снова ухмыляется и уходит из кухни. Я тоже иду к себе. Делать тут всё равно больше нечего. Застелю пока постель и всё же найду место платью.