Нет, – говорит Шарлотта, – лично – нет. Совсем не знала.

Но она прожила хорошую долгую жизнь, – говорит мать. – Девяносто два. В этом смысле.

Поразительную жизнь, – говорит Шарлотта. – Лоренца Маццетти. Правда.

Шарлотта отдает телефон мужчине.

Фильм называется «Вместе», – говорит она.

Она смотрит на Роберта.

Расскажи ей, – говорит она. – В смысле, Эшли. Расскажи ей об этом, это убедительная история, и, возможно, она просто, понимаешь… что-то изменит. Расскажи ей за меня. Не забудь.

Расскажу, – говорит Роберт. – Расскажу, как только увижу. Не забуду. Лоренца. Маццетти. «Вместе».

Надо признать, искусство нередко приносит пользу, – говорит мать. – Хоть и не всегда. Я к тому, что самые прекрасные слова на свете проходили сквозь меня и снова выходили наружу, точно избыток витамина С. Но тогда я была молодой и глупой и думала, это просто слова, била на эффект. Ты произносишь их вслух, чтобы понаблюдать, какую власть имеешь над другими, когда заставляешь их что-то чувствовать. Я играла покойницу – покойницу, которая воскресает. Через день, две недели подряд. То в одном, то в другом городе, тем летом. В Саффолке.

Тем вашим бессмертным летом, – говорит мужчина.

Затем Роберт ни с того ни с сего говорит:

А можно и мне поехать? В Саффолк?

Не говори глупостей, Роберт, – говорит мать.

Почему нет? – говорит мужчина. – Если хочешь. Места навалом.

Чудесная мысль, – говорит Шарлотта. – Давайте все поедем?

Простите его за нахальство, – говорит мать. – Он не может поехать с вами в Саффолк. У него школа.

Ну да, хотелось бы куда-нибудь съездить, – говорит сестра.

Вы запросто все поместитесь, – говорит Шарлотта.

Мать начинает смеяться.

Я смеюсь над тем, как моя дочь сказала, что поедет куда-то на машине, – говорит мать.

Она электрическая, – говорит сестра.

Хотя, когда я говорю «все», я не имею в виду, что Эшли и ваш бывший муж тоже поместятся, – говорит Шарлотта.

Бонус, – говорит мать. – Было бы здорово – немного разрядки. Отличная мысль. Вы так любезны. Но мы не можем. Взгляните на Сашину руку.

С рукой все хорошо, – говорит сестра. – Она хочет поехать.

Нет-нет. Просто я не могу ничего делать стихийно, – говорит мать.

Почему? – говорит мужчина. – Один раз живем. Ну, или два – в вашем случае. Через день, две недели подряд.

Все смеются. Мужчина кажется очень удивленным, а затем довольным.

Но мы же друг друга почти не знаем, – говорит мать.

У меня есть кредо, – говорит мужчина. – И оно таково: время, потраченное на жизненный обмен, и время, проведенное с совершенно или сравнительно незнакомыми людьми, иногда неплохо окупается. А в некоторых случаях даже способно изменить жизнь.

Да! – говорит мать. – Это так!

Она краснеет.

Роберт и его сестра оба это замечают.

Нет, я должна отправить их в школу, – говорит она. – И где мы остановимся? И как насчет… как насчет всего остального?

Я не могу пойти сегодня в школу с такой рукой, – говорит сестра.

Тогда ты не можешь и в Саффолк поехать, – говорит мать.

Завтра же суббота, – говорит Шарлотта. – Можете переночевать где-нибудь у моря, а обратно отправиться поездом, когда вам будет удобно.

Но мы ведь и так живем у моря, – говорит мать.

Море там другое, – говорит сестра.

Более или менее, – говорит Шарлотта.

Но у вас же свои дела, семейные, – говорит мать. – Мы не можем встревать.

Я собираюсь встретиться с совершенно незнакомым человеком, – говорит мужчина. – Это займет около часа. И вообще, вы можете делать все что угодно. Можете отвалить в любом пункте, какой вам только приглянется.

Куда вы точно едете? – спрашивает мать.

Мужчина называет место, о котором Роберт никогда не слышал.

Нет, не знаю такого, – говорит мать.

Шарлотта называет другое место, о котором Роберт никогда не слышал. Мать словно испытывает оргазм.

Вот! Точно! – говорит она.

Значит, там вы и были бессмертной? – говорит мужчина.

Да, – говорит мать. – Это поразительно. И вы едете туда, именно в это место. Сегодня.

Его мать флиртует с мужчиной.

Так поехали. Сможете рассказать нам о вашем бессмертном лете. В пути. Лето же в пути, даже в феврале, – говорит мужчина.

Мужчина флиртует с его матерью?

Тонко подмечено, – говорит мать.

Он писатель, – говорит Шарлотта. – А ты, – говорит она (на мгновение опустив руку Роберту на плечо и словно ударив Роберта током), – наконец сможешь рассказать нам историю о песочных часах и клее.

Историю о чем? – говорит мать.

«Шарлотта знает».

Она знает, что он вредитель.

В груди у Роберта екает, словно камень опускается на глубину.

Затем Шарлотта подмигивает Роберту.

В мгновение ока жизнь снова становится возможной.

Мать забывает спросить о клее (и слава богу) и впадает в лирику, говоря о молодости и стихийности, о беседах в пол-одиннадцатого утра, посвященных времени и природе воображения, и о дорожных приключениях.

Она отправляет его с сестрой упаковывать вещи для ночевки.

Прости меня, пожалуйста, – говорит он сестре по пути наверх. – Я не знал, что будет больно. Прошу, не рассказывай.

Я тебя убью, – говорит сестра. – У меня теперь на всю жизнь шрам останется.

Один стежок, но вовремя – это было очень остроумно, – говорит он. (Задабривание.) – И пожалуй, теперь ты никогда меня не забудешь. Только взглянешь на него, и тут же меня вспомнишь. На шрам, в смысле.

Ты безмозглый мелкий мудозвон, – говорит сестра. – И что ты, на хрен, сделал с дистанционкой?

По почте отправил, – говорит он.

Чего-чего? – говорит она.

Положил в конверт, – говорит он, – и наклеил пару марок из папашиной коллекции…

Подарочные марки? – говорит она. – Какой набор?

Военная папка. Четыре из «Звездных войн» 2015 года, три из «Папашиной армии»[20], – говорит он.

Он тебя прибьет, – говорит она. – Точно прибьет. Куда ты ее, на хрен, отправил?