знаю, что они знают о нем. Но судя по самодовольному выражению их лиц, когда Кэш снова произносит мое имя, а я игнорирую его, им нравится смотреть на то, как Кэш бесится, так же, как и мне.

— Знаешь, а я не против. Что посоветуешь? — спрашивает молодой блондин, бросая на Кэша взгляд «и что сделаешь с этим».

— Хм, я люблю все со взбитыми сливками и клубникой — я прикидываюсь и хлопаю ресницами. Один из братьев подавляет смех. Я чувствую напряжение, исходящее от Кэша, как пар. Оно сгущает воздух, образуя бисеринки пота на моей спине. — Так что я бы рекомендовала фруктовый пирог.

— Я больше по соленому, — говорит другой брат с игривым блеском в глазах. — А ты какой тип девушек?

— Я бы сказал, что она чертовски кислая, — ворчит Кэш.

— О, я обожаю мороженое с карамелью, которая капает. Невозможно удержаться, чтобы не слизать.

— Хватит, — рычит Кэш, выскакивая из кабинки и оттаскивая меня за руку.

Мое сердце колотится, но я изо всех сил стараюсь рассмеяться и отвечаю ребятам:

— Тогда фруктовый пирог, — хватка Кэша обхватывает мой бицепс до синяков, и я испытываю такой кайф от того, что наконец-то проникаю под его кожу.

Только когда он затаскивает меня в свой кабинет и захлопывает за нами дверь, я понимаю, что, возможно, здорово облажалась.

Он прижимает меня к стене. Его рука тянется к моему горлу, но останавливается, пальцы сгибаются, а затем крепко сжимаются в кулак.

— Блять, — рычит он и ударяет кулаком в стену рядом с моей головой. — Почему ты провоцируешь меня?

Я слишком ошеломлена, чтобы говорить, вжимаюсь в стену, не зная, был ли этот удар предназначен для меня. Он отталкивается от стены. Мое дыхание учащается, пока я смотрю, как он ходит по кабинету, запустив пальцы в волосы и дергая их за корни.

— Я лучше пойду, — шепчу я медленно, крадучись назад к двери, как будто разговариваю с диким зверем. Ведь он такой и есть, не так ли?

Он смотрит на меня, его насыщенные зеленые глаза похожи на широкие лужицы с мхом, брови сведены вместе.

— Хорошая идея. — произносит он сквозь стиснутые зубы.

***

Кэш

Я не добрый человек.

Я не нежный человек.

Никогда им не был и не хочу быть.

Поэтому меня чертовски смущает, когда я лежу без сна в постели с одной и той же мыслью, повторяющейся в голове: я переборщил?

Она не говорила мне остановиться. Но сказала, что я сумасшедший, ненормальный, и как там еще… ах да, поехавший. Она позволила продолжать, потому что хотела этого, как и ее мокрая киска? Или думала, что я причиню ей боль, если она не сделает этого? От непонятного ощущения внутри, я тру грудь.

Я делал ужасные вещи в своей жизни. И не боюсь, что она узнает об этом и сочтет меня чудовищем. Потому что я такой и есть, и она окажется права. Я с ужасом и восхищением понимаю, что боюсь этого.

Наконец, я засыпаю с обещанием, что завтра покажу ей, что со мной она всегда будет в безопасности.

Просыпаюсь с хорошим самочувствием, даже отдохнувшим. Во мне бурлит энергия «carpe diem8», и я готов сбить эту девушку с ног.

Но потом она приходит, когда я обедаю с братьями, и вытворяет такое дерьмо. И я теряю голову. Я просто, блять, теряю голову. Она устраивает это гребаное шоу дешевой шлюхи, пока запах ее киски все еще ощущается на моих пальцах?

Я не могу это контролировать. Мой кулак врезается в стену, и выражение страха на ее лице хуже, чем выстрел. Намного хуже.

Но она делает это со мной. Она делает меня чертовски сумасшедшим. Это ее вина.

— Я лучше пойду, — ее голос такой мягкий и робкий, что это разбивает мое гребаное сердце. Я погасил ее вспыльчивый огонь, горевший несколько минут назад, превратив в испуганного ангелочка.

— Хорошая идея, — звук закрывающейся за ней двери — как удар в живот.

Чтобы не провести следующие несколько часов в задумчивости, я отвлекаю себя, занимаясь делами, которыми пренебрегал из-за своей новой одержимости. Это продуктивно и напоминает, что я не какой-то там хандрящий, грустный мешок с дерьмом. Я — Лис, вершина гребаной пищевой цепочки. Король.

ГЛАВА 10

В яблочко

Харлоу

После вспышки злости Кэша в его кабинете остаток дня проходит в темпе улитки. Вторники никогда не бывают оживленными, а сегодня, кажется, особенно тихо. Сейчас заняты только два столика, поэтому я сижу за барной стойкой со Стеллой, крутя соломинку в своем стакане.

— Я слышала, вчера произошло какое-то дерьмо… ты в порядке?

Она смотрит на меня своими карими глазами, и я знаю, что она слишком умна, нет смысла притворяться. Если она почувствует, что я скрываю, то начнет копать дальше, а этого я точно не хочу. Поэтому говорю ей правду. Ну, во всяком случае, частичку.

— У нас с Кэшем есть… история, — она вздергивает брови и делает драматический глоток джина с тоником, показывая взглядом: «Расскажи мне больше».

— Ну, не совсем со мной. Он знал мою лучшую подругу, и их отношения были… мягко говоря, токсичными, — такое ощущение, что я плюю на могилу Бет, описывая эти выдуманные отношения с Кэшем как просто токсичные. Как насчет смертельных, летальных, жестоких?

— Вы с Кэшем все еще пытаетесь понять, как вести себя друг с другом после всего, что случилось с твоей подругой, да? — она бросает на меня понимающий взгляд и говорит. — Как я и сказала: королева драмы.

Я не успеваю ответить, когда входит белый мужчина средних лет. Администратор приветствует его, но он бормочет что-то, чего мы не слышим, и указывает на столик справа от себя.

— Надо принести еще стул, если он к ним присоединится, — Стелла спрыгивает с барного стула.

Мужчина что-то говорит посетителям, и они встают, но не раньше, чем наклоняются и говорят что-то столику рядом с ними. Я с любопытством наблюдаю, как две группы людей выходят из ресторана.

Следующее, что я слышу, — крик администратора, когда мужчина достает пистолет и стреляет в угловую кабинку. Один из братьев падает под красными брызгами, а остальные начинают кричать и стрелять в ответ. Через несколько секунд в помещение вваливается от семи до десяти мужчин, они врываются через входную дверь с оружием наперевес.

Не успев пригнуться, я вижу дядю Бет.

Пули попадают в зеркало за барной стойкой, и стекло летит вниз. Здесь так громко. Я сворачиваюсь в клубок, закрывая