– Что?

– Я говорю, прекрасная погода, сэр. Пыль чужих краев, новые ароматы, приносимые ветром, иные звезды над головой. Масса впечатлений, есть чем развеять грусть в душе. Такой путь только для настоящих мужчин. Эти трудности нам по плечу. Дым пожаров войны нам сладостен и приятен, пусть льется кровь, гремят фанфары…

Под суровым взглядом майора он наконец-то смолк и потупился.

Командир едва удержался от желания заехать в наглую харю кулаком и начал выговаривать, постепенно наливаясь гневом:

– Весельчак, твою мать, ты когда успокоишься? Мало мне обдолбанного Ронсона и алкоголика Гарри? Какая на хрен прекрасная погода? Оглянись, кретин, кругом раненые! Бронетранспортеры уничтожены, стрелять нам практически нечем, идиот, в лабораторию мы так и не ворвались! А тебе, значит, погода прекрасная, чужие звезды над головой, трудности по плечу, пыль других краев, новые ароматы ветра?! Да я тебя, урод, сейчас!..

Майор сжал кулаки, шагнул к бойцу.

Джонни выпучил глаза, с опаской отскочил на пару шагов и завопил:

– Что с вами, сэр?! Я только приободрить вас хотел…

– Двести отжиманий!

– Есть, сэр.

– За употребление марихуаны еще пятьдесят!

– Но, сэр…

– За пререкания с вышестоящим офицером еще пятьдесят!

– Есть, сэр.

Майор скрипел зубами. Это самые лучшие и боевые? Что же было бы, если бы сюда прилетела вся группа? Полнейшая анархия и куча потерь? Совсем разболтались, морской спецназ позорят, куда мир катится, что стало с могучей и дисциплинированной американской армией? Таким макаром и до уровня стран третьего мира скатиться недолго, все приметы есть, все предрасположенности.

Из темноты появился Ронсон. Он две минуты пытался понять, что видят его глаза, потом долго моргал, пожал плечами, пробормотал что-то неодобрительное и скрылся во мраке.

Майор почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума. Оставив нашкодившего спецназовца отжиматься, он деревянными шагами отправился в свою палатку, раздумав проверять остальных. Ему захотелось напиться и забыться хотя бы ненадолго сном. Катись все к дьяволу!

Транспортный «Ил-76» приземлился на военной базе в небольшой средиземноморской стране, грузно пробежался по взлетно-посадочной полосе, развернулся и подкатил к ангару. Аппарель опустилась, явив взглядам десантников нескольких земляков, лениво прохаживающихся у транспортника. Досматривать борт никто и не собирался, кругом свои, местных нет в радиусе двух километров.

Батяня подхватил рюкзак, сумку и двинулся к выходу.

– Приехали, товарищи офицеры. Дальше будем плыть, – заявил он.

Остальные разобрали вещи и поспешили следом за командиром. Свешников хотел было отпустить какую-нибудь шуточку, но наткнулся на строгий взгляд Андроновой и пошел молча. Никифоров чуть задержался, укладывая растревоженное в полете электронное оборудование, потом и вовсе бегом припустил. Кузнецов расстегнул китель, собрался снять его, но передумал.

За бортом самолета яростно полыхало летнее солнце, над бетонной поверхностью аэродрома колыхалось раскаленное марево, искажая очертания дальних ангаров. Погода разительно отличалась от российской, хотя и там был разгар лета. Воздух оказался таким же горячим, как в раскаленной печке. В небе ни облачка, лишь сплошная пронзительная синева, чуть более светлая к горизонту. Камуфляж десантников сразу же сделался тесным и душным, ощутимо потяжелел.

– Как эскимосы в Африке, иначе и не скажешь. – Батяня расстегнул китель, встряхнулся. – Надо было полегче одеваться.

– То ли еще будет, командир. – Свешников закатал рукава. – В Сомали вообще пекло натуральное, там еще жарче, чем здесь. Намного круче.

– Ничего, справимся. Тем более что идти будем по ночам.

– Ночью та же картина. Разве что лампочка небесная отключается.

К десантникам подошел незнакомый российский майор. Поздоровался, указал на микроавтобус с тонированными стеклами, стоящий в тени самолетного ангара.

– Прошу. Корабль уже ждет в порту.

Андронова незамедлительно восхитилась:

– Как все налажено-то! Прямо загляденье!

Майор хмыкнул и объяснил:

– Тут каждый день такие же группы прилетают-улетают, как ваша. Поневоле пришлось наладить.

Десантники погрузились в микроавтобус и через несколько минут уже выезжали с территории базы. Следом увязалось сопровождение из местной военной полиции. Наверное, здешние власти все же хотели хоть как-то контролировать деятельность российских военных на своей территории.

За окнами проносилась засушливая местность, сплошные каменистые холмы, прокаленные солнцем, редкие группки чахлых деревьев, сухая рыжая трава. Ни березок, ни простых тополей, все абсолютно другое. Чуждое. Даже архитектура разительно отличалась: практически все здания были белыми и низкими. Оно и понятно – от жары защищает. Иногда была заметна морская синь.

Местность постоянно понижалась, потянулись пригороды какого-то крупного населенного пункта. Потом открылся восхитительный вид на морской порт, битком забитый сотнями кораблей всех размеров и назначений. Асфальтированная дорога начала петлять меж домов, мелькали люди, все поголовно в белом, проносились витрины магазинов, простые жилые дома. Вскоре микроавтобус въехал на территорию порта и остановился у здоровенного российского сухогруза, на борту которого была увековечена фамилия какого-то академика.

Десантники поднялись на судно под хмурыми взглядами сотрудников местной полиции. Дразнить их не стоило. Заставят еще показать, что в сумках и рюкзаках, и разразится очередной международный скандал.

Моряки встретили гостей приветливо, показали каюты.

Капитан Свешников усмехнулся в пышные усы и сказал:

– Опять наша родина решает вопросы старым способом. Что ж, я рад, что родился в такой стране.

Полуденный зной делал сидение в палатке невыносимой мукой. Но под лучами светила было еще хуже. Уж лучше исходить потом, чем обгореть на солнце. Шелестела сухая трава под ветерком, ругался кто-то из спецназовцев, в соседней палатке подвывал Эйзен, закопченный Бруно без устали гремел внутри поврежденного бронетранспортера, создавая для себя очередное удобство.

Майор сидел на своей лежанке, ни о чем не думая. На столике стояли бутылка виски и стакан, но выпитый алкоголь не приносил никакого облегчения, наоборот, с каждым глотком становилось только хуже. Проклятая жара доконала окончательно. Ночь тоже приносила мало облегчения. Душно, знойно, комары зудят, проклятые исламисты-фанатики не хотят сдаваться, уроды, подонки, мерзавцы. Из-за них теперь приходится торчать возле проклятой лаборатории, терпеть жару и дефицит воды. Когда же это кончится?

Лейтенант Ричардс, заместитель, сидел напротив, уткнувшись в свой ноутбук. Пить он напрочь отказывался, даже в таких дрянных условиях являя собой кристальную правильность и крепчайшие нервы. А вот майор пил и плевал на мнение подчиненных.