— Рюк-зак… — запнулся я. — Разве ты не должна быть в школе?

— Должна, но только недоумки ходят на физру, если она… Слышь, мелочь, я не собираюсь перед тобой отчитываться! — Она перехватила рюкзак в другую руку. Начала раскачивать его сильнее.

— Ну и ладно. — Я подошел к ней, ухватился за лямку и дернул. Она крепко его держала. — Поля…

— Мелкий, думаешь, я такая тупая, да? Думаешь, ты умнее всех, да?

— Нет. Отчего мне так думать? — Конечно я так не думал — просто знал это. Это аксиома.

— Думаешь, я тебя не заметила?

Она подбросила рюкзак над головой, тот сделал несколько оборотов в воздухе и рухнул на пол. У Поли всегда были проблемы с координацией движения. Ее руки заточены только под расческу, телефонную трубку домашнего и мобильника.

— Я не понимаю тебя.

— Вот опять! Заметил?

— Что?

— Ты держишь меня за тупорылую дуру! — Она наступила ногой на рюкзак, как на камень на развилке двух дорог. Ей не хватало только меча за спиной и… мозгов в голове.

— По…

— Я уже шестнадцать лет Поля, а ты… ты… прыщ… Я видела тебя там, у «СлобТелекома»! Видела! Че ты там делал, мелкий засранец?

— Не обзывай меня, не то я расскажу родителям! Папе это не понравится, а после не понравится и тебе сидеть всю неделю дома без своих любимых телефончиков.

— Шантажировать меня вздумал, говнюк?! Тогда я расскажу им, что ты сегодня прогулял школу!

— Откуда ты знаешь? — проговорился я. Оправдываться, искать лазейки уже было бессмысленно. Она откуда-то знала.

— Че? В штаны наложил, тошнотик?

Она засмеялась. Она могла себе это позволить, зная, что преимущество на ее стороне. У меня, несомненно, тоже было несколько тузов в рукаве, но все они не могли побить одного ее. Все ее проделки не могли сравниться с одной моей — с прогулом школы. Впервые я позавидовал ей по-настоящему.

Я опустил голову и больше не мог смотреть ей в глаза. Хотелось заплакать, надавить на жалость, но приберег слезы: на Полю они не повлияют. Они могли помочь в разговоре с родителями.

— Как ты узнала? Следила за мной? — пробубнил я себе под нос, глазея на рюкзак под ее ногой, в котором лежала «моя прелесть».

— Пфф! Очень ты мне нужен! Ха! Твоя кучерявая тича, сама позвонила полчаса назад. Спросила, где ты. — Она дождалась, пока я вопросительно посмотрю на нее через запотевшие очки. — Твое счастье, что она дозвонилась до меня на домашний, а не на мобильники родителей. Да не ссы ты, лохмач! Я прекрасно тебя понимаю. Я не раз была на твоем месте, неоднократно прогуливая школу. Ты знал это и не рассказывал предкам. — Она потрепала меня за волосы. Не дернула, а взъерошила, вероятно, с сестринской любовью. — Только поэтому я не выдала тебя, прикрыла.

— Что ты сказала Наталье Николаевне?

— Сказала, что ты отравился. Что ты обосрался. Что у тебя понос. Что ты дрищешь дальше, чем видишь. Сказала, что ты целый день лежишь на кровати не в силах подняться. По этой же причине, кстати, ты один раз насрал под одеялом, а мне пришлось тебя отмывать. Кажется, она повелась.

— Поля! — Меня одновременно и радовала, и огорчала ее фантазия. Лучше бы она просто сказала, что я болен. Но не насолить младшему брату для нее — задача непосильная. — Лишь бы Наталья Николаевна не рассказала это одноклассникам. Надо мной начнут смеяться…

— Лучше молись, чтобы она не поинтересовалась твоим здоровьем у родителей.

— Твоя правда. Спасибо, что выручила меня. Я твой должник.

Я поднял рюкзак, водрузил на плечи, пошел в комнату. Удивился, что Поля даже не придавила его ногой, что позволила мне его взять. Рано радовался. Когда я дотронулся до дверной ручки, она остановила меня:

— Не так быстро, молокосос! Рано радуешься! — Я же говорил.

Я замер. Что ей еще было от меня нужно?

— Ты не ответил, что делал у дверей телефонистов. Диверсия? Признавайся! — Она нацелилась на меня указательным пальцем.

— Стоял, ты это видела. — Я пожал плечами и повернулся к двери. «Отстань уже от меня».

— Ты так и не понял, кто тут главный? Забыл, в чьих руках витает твоя судьба? Может быть, ты хочешь, чтобы я позвонила родителям, посоветовала им купить самый прочный в мире ремень?

— Самый прочный уже не купишь: его порвали об твою жирную задницу, когда я еще не родился! — «Стоп! Это сказал я?» Да, так я ей и сказал. Похоже, рюкзак на плечах с ценным грузом внутри придавал мне уверенности и храбрости, а общение с Витей — новой формы общения. Я почувствовал себя по-настоящему взрослым. Подумал даже, что пора бы уже начинать ругаться матом и курить сигареты.

ХОРОШОЯ ИДЕЯ, ИЛЬЯ

Спасибо, Профессор.

Поля схватила меня за загривок, начала трясти, пнула под жопу и закричала в истерике:

— Ты, мелкий глист! Ты совсем берега попутал, отрыжка свиньи?! И это — твое спасибо, щенок?! — Она снова пнула меня и вмазала подзатыльник. Я побоялся, что она спятила… Ошибался. Она оставалась все той же Полей, которую я привык видеть, когда родителей нет дома. Хорошо, что била она меня не сильно. Одним словом — показуха. — Ты, говна кусок, хочешь, чтобы я все рассказала родителям? Они, подкидыш, обрадуются такой новости! Ты получишь от них вдвойне: за прогул и за сквернословие!

— После тебя у них не останется сил. — Мне вдруг понравилось идти ей наперекор. Я чувствовал, что мой пыл подогревает не только желанный лист, согнутый пополам и аккуратно вложенный в дневник, но и то, что посылало энергетические импульсы из моей комнаты, из мелкого ящичка, то, что вибрировало под кучей тетрадей, не находя себе места в тесном пространстве. — Я скажу им, что ты заперла меня в комнате, а учительнице сказала, что я обосрался. Кому они поверят, когда услышат подтверждение моих слов от Натальи Николаевны? Тебе? В довесок скажу, что ты…

Ее хват дал слабину, я вырвался и шмыгнул в свою комнату. С хлопком закрыл дверь и заперся на замок.

— Сука мелкая!

Поля еще долго колошматила по дверному полотну, сотрясая полупрозрачные стекла. Она обзывала меня так, словно я не ее брат, а маньяк, которого нашли мертвым в августе на Холме Восьми Валунов. Словно я заслужил этого… Но мне было все равно. Я пропускал мимо ушей стоящий в квартире грохот и брань тупорылой дуры. Гораздо важнее было находиться в своем логове, в своей Курямбии, рядом с Профессором, вибрирующим в темном ящичке, уткнувшись носом в детализацию звонков