— Привет! — улыбнулась я.

— Куда собралась?

Я объяснила.

— Я с тобой.

— Андрей, может, не стоит?

— Почему? Обожаю такие места. Я, когда бывает время,езжу в Измайлово, гуляю там, присматриваюсь, приценяюсь… Меня это успокаивает.

— Может, позвать Ларису?

— Лариса спит без задних ног. Она заявилась в половинепятого, пьяная в стельку. Так что я вполне свободен. А ей надо выспаться, чтобыне сорвать спектакль.

— Ну что ж…

Ой, добром это не кончится.

— Ты небось думаешь: и чего он ко мне привязался?

Я промолчала.

Какое-то время мы шли молча. Он мне здорово мешал. Хотелосьприлипнуть к какой-нибудь витрине, заглянуть в какую-нибудь лавочку, а при неммне было неудобно.

— А вы знаете… — начала я.

— А как же брудершафт? — напомнил он.

— Хорошо. Ты знаешь, где этот пресловутый шук Кармель?

— Знаю! Очень завлекательное место, кстати.

Ну хоть не придется спрашивать дорогу.

У витрины ювелирного магазина на улице Алленби я былопритормозила, но тут же одернула себя.

— Не обращай на меня внимания, лупись скольковлезет! — великодушно разрешил Андрей.

— Да нет, я просто…

Бедняга, как же ему хреново! Такой потрясающий мужикбуквально пропадает из-за любви к не слишком достойной его бабе…

— Мороженого хочешь? — спросил он вдруг.

— Венька не разрешает.

— И ты слушаешься?

— А вдруг я охрипну?

— Ну как угодно.

На асфальте у какой-то лавчонки сидел молодой парень безноги. Просил милостыню. Я тут же полезла в кошелек. Андрей тоже сунул руку вкарман. Одновременно мы ссыпали в картонку сколько-то шекелей.

— Ларка никогда не подает, — заметил он.

Я это уже знала. На Дизенгофф около магазина пожилая женщинаиграла на виолончели. У меня сжалось сердце, и я подала ей монетку в пятьшекелей, за что Лариса меня отругала.

— А я не могу, — ответила я.

— Я тоже, но, наверное, у нас было другоедетство, — словно оправдываясь за Ларису, произнес Андрей.

— У нее было трудное детство?

— Да. Отец их с матерью бросил, они очень нуждались…

Но в таком случае она должна была бы сочувствовать людям,попавшим в беду, подумала я, но ничего говорить не стала. В Москве я тоже невсем подряд подаю, уж слишком много развелось профессионалов.

— А вот и шук Кармель! — объявил Андрей. — Авон там то, что нам надо. С ума сойти, теперь тут тоже охрана…

Действительно, улица была перегорожена, и, чтобы на неепопасть, надо открыть сумочку. А Андрея охранник даже прозвонил аппаратиком,как в аэропорту. На столиках был выложен товар. В основном сувениры иукрашения. Глаза сразу разбежались.

— Мы ищем что-то определенное? — деловитоосведомился Андрей.

Я объяснила ему, что мне нужно.

— Тогда ты смотри направо, а я налево.

Мысль была вполне рациональная, тем более что солнце сегодняпалило нещадно.

— Броня, вот, по-моему, то, что надо! — окликнулменя Андрей.

«Штучки» и впрямь были красивые. Выбор, правда, невеликий,но все-таки. Продавщица говорила по-русски.

— Обратите внимание, дамочка, это можно носить какпоясок и как бусы, а можно несколько раз свернуть — и получится оригинальныйбраслет. А вот это просто на голову…

— Красиво, — заметил Андрей.

Я предпочла многофункциональную «штучку». А Андрей купил ту,что на голову.

— Ларисе? — спросила я.

— Думаешь, ей понравится? По-моему, очень изящно.

— Бесспорно. — Мой ответ касался только изящества.Вряд ли Ларисе понравится такая штучка. А впрочем, кто ее знает… Мне почему-тобыло неприятно, что Андрей это купил.

— Есть еще какие-то задачи? — поинтересовался он.

— Посмотреть хочу.

Я купила еще две очаровательные пепельницы с птичками, но,уже купив, испугалась, что не довезу, уж очень хрупкими они выглядели. Солнцешпарило вовсю.

— Слушай, — не выдержал Андрей, — ты бродисколько хочешь, а я посижу тут в кафе. Надоест, присоединяйся.

Он купил русскую газету и уселся в кафе под тентом.

Я почувствовала облегчение, но через пять минут мне вдругвсе надоело. И я повернула обратно.

Андрей сидел ко мне спиной. На бежевой рубашке междулопатками проступил пот, что неудивительно в здешнем климате. Но меня как будтоударили под дых. Даже больно стало и дыхание перехватило. Мне неудержимозахотелось подойти тихонько, обнять его сзади, прижаться к нему, поцеловать вшею, ощутить его запах…

Но я справилась с собой. Венька был прав — он не для меня.Это здесь он таскается за мной, а в Москве я могу никогда больше с ним невстретиться. И он таскается со мной не из-за меня, а из-за Ларочки, котораянаставляет ему рога почти в открытую. Их пару вполне можно назвать "Дуэт«Рожки да ножки». Эта мысль меня позабавила и успокоила. Надо будет вечеромподелиться с Венькой этой остротой, очень недурной по-моему.

— Привет!

— Ненадолго тебя хватило! — улыбнулся он. —Ну хочешь чего-нибудь?

Перед ним стояли чашка кофе, вода со льдом и пепельницаполная окурков.

— Я бы соку выпила.

Мне подали свежевыжатый апельсиновый сок.

— Ты с таким удовольствием пьешь, смотретьприятно, — почему-то с грустью сказал он. — Я раньше тоже любил…

— А теперь что?

— Понимаешь, мы с Ларкой в прошлом году вырвались нанедельку на Тенерифе и после обеда в симпатичном ресторанчике решили выпитьсок.

— И что?

— Нам подали два громадных бокала — в каждом никак неменьше литра. Сок был потрясающий. Я свой выдул, а Ларка не смогла. И я сдуруеще допил ее сок. Мне потом так плохо было… Понос, рвота… С тех пор на дух непереношу.

— Жадность фраера сгубила?

— Именно! Слушай, у меня тут мелькнула одна мысль…

— Внимаю!

— Что, если нам взять напрокат машину?

Один раз он это уже предлагал.

— Зачем?

— Покататься по окрестностям. Кое-что посмотреть,интересно же все-таки. В Иерусалим, к примеру, смотаться, а? Как ты на этосмотришь?