– Автобус до Нью-Йорка, посадка через боковую дверь, отправление через три минуты. Автобус до Нью-Йорка, посадка через боковую дверь, отправление через три минуты. Автобус до Нью-Йорка, посадка через боковую дверь…

Бетси поспешила за женщиной из очереди и поднялась в автобус, поразившись тому, какой он большой и удобный по сравнению с маленькими автобусами, на которых Лиззи каждый день ездила в музей. Немного замешкавшись на входе, она села рядом с женщиной из очереди. Затем встала, чтобы положить чемодан на полку над сиденьем, как делали другие пассажиры, а Бетси, разумеется, ничем не должна от них отличаться – если все убирали чемоданы на полку, она не могла оставить свой на полу. Сев обратно, она положила на колени сумочку и журнал, откинулась на спинку кресла, вздохнула и, слегка повернув голову, заметила внимательный взгляд соседки. Что-то не так сделала? Чересчур долго возилась с чемоданом? Слишком быстро откинулась на сиденье?

– Сколько нам ехать? – поспешила спросить Бетси.

– А куда вы едете? – Женщина вскинула брови.

– Туда же, куда и вы – в Нью-Йорк.

Женщина нахмурилась, затем бросила взгляд на водителя и поинтересовалась:

– Откуда вы знаете, что я еду в Нью-Йорк?

– Я слышала, как вы покупали билет, и купила такой же.

– Неужели? – Женщина снова подняла брови и посмотрела куда-то вбок.

Ни на кого нельзя полагаться, с грустью подумала Бетси, ни на кого. Женщина была пожилой, примерно как тетя Морген, и выглядела усталой – вероятно, ей куда больше хотелось спать сейчас в своей постели, чем всю ночь ехать в Нью-Йорк. Бетси казалось несправедливым то, что даже пожилая и усталая женщина не заслуживает доверия. А соседка, похоже, очень хотела, чтобы Бетси ей доверяла, даже больше, чем снова стать молодой и полной сил. Она широко улыбнулась и переспросила:

– Так значит, вы едете в Нью-Йорк?

Женщина развернулась к Бетси всем телом, словно собиралась приютить и защитить ее. Неужели, удивилась Бетси, она решила, будто я поверю, что она вновь помолодела?

– Думаю, да. То есть билет у меня до Нью-Йорка, но я могу передумать и поехать еще куда-нибудь. В Нью-Йорке интересно?

– Не очень. – Женщина опять посмотрела на водителя и склонилась к Бетси. – Мало где интересно, если у тебя там нет близких. Для меня в Нью-Йорке нет ничего… совсем ничего. Мои родные живут далеко оттуда.

Бетси поглядела на темное окно за спиной женщины и вдруг подумала: что, если они все-таки гонятся за ней? Что, если вон та женщина у автобуса, пытающаяся разглядеть кого-то среди пассажиров, – это тетя Морген, а мужчина у дверей, призывно машущий кому-то рукой, – доктор?

– Когда мы поедем? – спросила она.

Женщина положила руку в черной перчатке на руку Бетси.

– Так хочется к ним, дорогая. Тоска по близким – почти физическая боль, вот здесь. – Она подняла руку и приложила ее к груди, а потом снова положила на руку Бетси.

Пусть, рассуждала Бетси, они уже знают про чемодан, деньги и автобус (не тетя ли бежит к автобусу, крича и размахивая платком?), но им никогда не придет в голову, что это Бетси разговаривает с печальной женщиной в черных перчатках, накрывшей ее руку своей. Она снова откинулась на сиденье и повернулась к женщине, не желая показаться грубой. Они просто беседуют, обычное дело. И вот мотор завелся, заворчал, водитель кивнул кому-то на станции, двери закрылись, громадина автобуса выкатилась на улицу (не доктор ли выходит из такси, потрясая зонтом?) и, набрав скорость, устремилась к окраине города.

– Ну вот, поехали, – обрадовалась Бетси.

– …очень повезло, – говорила женщина. – Меня, видите ли, никто не ждет в Нью-Йорке. Вам, такой юной, не понять…

Прощай, прощай, думала Бетси, глядя на удаляющийся город. Прощай.

– Если бы только я могла до них добраться.

– А почему вы не можете до них добраться? – Бетси с любопытством посмотрела на женщину, чья рука по-прежнему лежала на ее руке; другой она платком вытирала глаза. – Где они?

– В Чикаго. К сожалению, у меня есть средства только на то, чтобы доехать до Нью-Йорка. Вам, наивной, счастливой и свободной… вам, живущей на полном содержании…

– Меня никто не содержит, – хихикнула Бетси. – Все, что у меня есть, – деньги тети Морген.

– Можно взять немного в долг…

– Спасибо, у меня достаточно денег. Они в чемодане.

Женщина мельком взглянула на полку и сжала руку Бетси.

– Милое дитя. Как вас зовут, дорогая?

– Бетси.

– Просто Бетси?

Внезапно – может, потому, что Бетси слушала соседку и одновременно смотрела на огни за окном, а может, просто новые впечатления притупили ее бдительность – на свободу выбралась Лиззи. И пока застигнутая врасплох Бетси пыталась с ней совладать, она мрачно смотрела на женщину.

– Простите? – Лиззи удивленно озиралась по сторонам.

– Я только спросила, как вас зовут. – Женщина отшатнулась.

– Элизабет Ричмонд, мэм. Как поживаете?

– Спасибо, хорошо, – устало проговорила соседка.

Бетси, дождавшись глубокого вдоха, спрятала Лиззи и сказала как можно вежливее:

– Спасибо, я больше не хочу разговаривать. Вы очень добры, но сейчас я бы хотела помолчать.

Надеясь, что ее слова прозвучали не слишком грубо, Бетси пересела на свободное место в конце автобуса. Она не стала снимать с полки чемодан – автобус ехал слишком быстро. Гораздо важнее сейчас было уединиться и ни с кем не разговаривать, а за чемоданом она спокойно могла присматривать и отсюда. Женщина, от которой Бетси отсела, обернулась и посмотрела на нее, потом, качая головой, взглянула на оставленный чемодан, после чего открыла книгу и стала читать. Вот и славно, подумала Бетси. Может быть, она даже не заметила появления Лиззи. А может, у нее есть своя Лиззи.

Бетси, сколько она себя помнила, никогда не прерывалась на сон, Элизабет же нуждалась в отдыхе. С тех пор как Бетси оказалась взаперти, пока Элизабет спала, она наблюдала. Лежа, точно на дне колодца, где-то в глубине сознания, беспомощная, лишенная возможности действовать, она сквозь дурманящую пелену смотрела на мир снов Элизабет. Видела смутные образы из ее жизни, когда глаза у той были открыты, и жуткие призраки из ее кошмаров, когда они были закрыты. Бетси кричала, но не издавала ни звука, пыталась шевелить руками и ногами, однако тело не слушалось. Страстно желая двигаться, видеть, разговаривать, она оставалась парализованной, погруженной в мучительную тишину. Теперь же, выбравшись из колодца, Бетси снисходительно позволяла Элизабет видеть сны и с наслаждением представляла, как она лежит там внизу, тихая, беспомощная, и ждет спасения. Кроме Элизабет, где-то глубоко, безучастная ко всему, затерянная среди беззвучных теней, дремала Бет. Бетси чувствовала: один яркий образ или резкий звук – и они проснутся, как проснулась она сама. А пока Элизабет спала, слегка наморщив лоб, ворочаясь в мягком кресле и покачиваясь в такт движению автобуса. Бетси, уютно укрытая ее снами, стала размышлять, чем займется на свободе.