– Не знаю ни одного афинского купца. Возможно, вы пришли к моему мужу? Его здесь нет…

– Я здесь, чтобы увидеться с вами, моя госпожа. Я принес вам послание.

Аврелия ощутила знакомую дрожь в животе. Это не может быть хуже известия из Регия… Или может?

– От кого?

– От одного друга.

Он покосился на фракийца. Аврелия поняла.

– Выйди в атриум, – велела она. Фракиец глянул с несчастным видом. – Ты ведь взял у него нож, не так ли? – крикнула она. – Если понадобишься, я тебя позову. Ступай!

Бросив последний взгляд на Тимолеона, раб пошаркал прочь.

– Подойдите, – велела Аврелия.

Тимолеон приблизился.

– Спасибо, моя госпожа. Мое настоящее имя Бомилькар. – Он помолчал. – Это карфагенское имя.

У Аврелии сжало горло.

– Вас прислал Ганнон? – прошептала она.

– Я здесь… по другому делу, но он попросил меня разыскать вас, если смогу.

– Р-разве Ганнон не думает, что я по-прежнему в Капуе? – заикаясь, проговорила она.

Губы гостя едва заметно изогнулись.

– В городе, перешедшем к Ганнибалу? Он знает, что вы и ваша семья всегда будете хранить верность Риму.

Аврелия ощутила жар в щеках, и не только потому, что Ганнон догадался, на чьей она стороне. Женщина подумала о поцелуях и объятиях в ночь их случайной встречи.

– Тогда как вы меня разыскали? Как узнали, что я уехала?

– Я не знал. Мне нужно было приехать в Рим, и пока был здесь, я стал расспрашивать. Как вы можете представить, в таком большом городе расспросы не привели ни к чему. И в конце концов я сдался. Однако два дня назад я разговорился с группой каменщиков, которые пили в моем постоялом дворе. Один из них случайно упомянул, что ему поручено построить гробницу для госпожи по имени Атия, жены человека по имени Гай Фабриций. Больше он ничего не знал, но я рискнул предположить, что в Риме не очень много людей с таким именем. Было не так трудно уговорить его рассказать, где жила ваша мать. Несколько медных монет – и у меня есть ваше имя и адрес.

– Вы ловкий человек.

Бомилькар признательно улыбнулся, и Аврелия поблагодарила его за настойчивость.

– С Ганноном все хорошо?

– Да. Здоров и весел. Командует фалангой ливийских копейщиков. И Ганнибал благоволит ему.

Даже упоминание о злейшем враге Рима, разорившем половину Республики, и его солдатах не остановило охватившей ее предательской радости. Ганнон жив и здоров! Боги не совсем оставили ее…

– Что он просил передать?

– Что часто думает о вас. Часто. – Бомилькар дал осознать это слово, после чего добавил: – Он сказал: «Передай ей, что с помощью богов мы когда-нибудь увидимся снова».

Аврелия ощутила слабость в коленях.

– Надеюсь. Когда-нибудь, – прошептала она.

Бомилькар улыбнулся.

– Да увидят мои и ваши боги, что это сбылось! А теперь, с вашего позволения, я должен уйти.

Аврелии пришлось сдержать себя, чтобы не закричать «нет!». Ей так хотелось расспросить гостя о многом, хотелось, чтобы он все рассказал про Ганнона, но она удержалась. Ведь Бомилькар – вражеский шпион в самом сердце вражеской территории.

– Вы очень рисковали, придя сюда. Я от всего сердца благодарю вас и даю вам благословение этого дома. Идите с миром, и пусть ваше возвращение будет быстрым и безопасным.

Он благодарно кивнул.

– А вы можете передать мое послание Ганнону?

Лицо мужчины выразило сожаление.

– Увы, моя госпожа, не могу.

– Почему?

– Я не волен говорить об этом.

– Клянусь, клянусь могилой моей матери, что не скажу ни одной душе, – умоляла она.

Осторожный взгляд и вздох.

– Ганнон отправился в Сиракузы.

– В Сицилию?

Ее сердце подпрыгнуло. Регий был рядом с островом, где находился Квинт. Теперь и Ганнон там же…

– Я и так сказал слишком много. Больше не могу сказать ничего.

– Ладно. Спасибо, – проговорила женщина, склонив голову. – Прощайте.

Когда она снова подняла глаза, Бомилькар уже ушел. Сердце заныло, и Аврелии захотелось побежать за ним. Встреча была слишком коротка, но если задержать карфагенянина, можно подвергнуть опасности его жизнь. Внезапно получить весточку от Ганнона – и так большая удача, сказала она себе, и дает еще больше оснований отправиться в Регий, к Луцию. Впрочем, Аврелия испытывала небольшое чувство вины. У нее не было шанса увидеться с Ганноном или Квинтом – как такое возможно? – но было бы утешением оказаться поближе к ним, даже ненадолго. Никто не узнает ее тайной цели; для всех эта поездка будет казаться поступком преданной жены. Главным препятствием оставался Темпсан, но женщина чувствовала, что знает, как его обойти.

– Можете говорить, что хотите, – сказала Аврелия на следующее утро. – Вы отложите поездку на восемь дней, на время поминального пира в честь моей матери. А потом я поеду с вами. А также возьму сына, раба-телохранителя и старого отцовского надсмотрщика, который только что получил волю.

– Задержка… – начал Темпсан.

– Допустима. – Она постоянно повторяла себе это. Аврелия не собиралась оставлять похороны матери незавершенными. – День и час нашего отъезда не повлияет на выздоровление Луция. Повлиять на него могут только боги.

Темпсан вздохнул, словно извиняясь.

– Простите, моя госпожа, но я не могу позволить вам поехать.

Аврелия была готова к такому ответу.

– В жизни нет ничего важнее, чем близкие, – страстно проговорила она. – Я не из Рима. Что у меня здесь есть? Ничего, кроме сына и нескольких рабов. Если вы не возьмете меня, я сама найду способ добраться до мужа.

– Что вы имеете в виду?

– Поеду в Остию и найду корабль, который плывет на юг.

– Никакой капитан вас не возьмет!

– За хорошие деньги можно купить что угодно, – возразила Аврелия. – Кто-нибудь да захочет доставить нас.

– Вы не сделаете этого, – сказал Темпсан, искренне встревоженный. – Вы же знаете, они могут просто украсть ваши деньги, а самих продать в рабство! А то и хуже.

– Боги защитят нас, – беззаботно заявила Аврелия.

– Нет, вы так не поступите, моя госпожа. К тому же Луций никогда бы мне этого не простил.

– Это не ваша забота, Темпсан. Вы уезжаете сегодня, не так ли? Когда вы уедете, я отправлюсь вслед. Вы не сможете меня остановить.

У нее был решительный вид. Прошло какое-то время, прежде чем в глазах Темпсана начало проявляться признание своего поражения, и Аврелия поняла, что победила.