— Очень жаль, но я не буду терять надежды и бла-бла-бла.

— Кстати, погоди! Ты что-нибудь узнал про нашу самозванку?

Рогозин замолчал, вспоминая видимо о ком я сейчас веду речь.

— Ну про девушку в психушке, — шепотом подсказала я ему.

— А, нет, я и думать про нее забыл. Был уверен, что и ты тоже, между прочим.

"Интересно, с чего это такая уверенность?" — подумала я, но вслух сказала совсем другое.

— Ну вот и займись, если есть желание.

— А что взамен?

— Ну… если тебя устроит, то так и быть, схожу с тобой на свидание.

— Ха… ну всё, жди, детка, новостей! И готовься к лучшему дню в своей жизни!

"Ну-ну, мачо… посмотрим, чего ты стоишь на самом деле…"

Ну с хожу я с тобой на свидание, но на большее даже не рассчитывай!

Вечером встретила Эмку в коридоре первого этажа.

— Слушай, я тут подумала. А что, если я сама подежурю вместо тебя одну ночку?

— Да легко, мне не жалко. Только когда ты собралась выходить, если и так половину недели работаешь по ночам? Ты, мать, так свалишься скоро.

— А я попрошу убрать одну смену. В конце концов притворюсь больной, можно даже справочку достать.

— Ага, из психбольницы, — засмеялась подруга.

— Да нет, у нашей Матвеевой мать стоматолог в поликлинике, она хвасталась, что любую справку достать может, если заколоть надо.

— Так чего ж ты раньше молчала? Я бы сто раз уже купила.

— Ага, болтать не мешки ворочать. Это уж так, на крайний случай. Если не дадут отгул так, то ей позвоню.

Мы переоделись и вышли из здания больницы. Как-то за всеми заботами я совсем позабыла про судьбу усадьбы, а меж тем, сейчас, идя по главной аллее двора, вдруг отчётливо осознала, что именно по этой самой аллее вели приговоренных в их последний путь. А там, за домом, на заднем дворе — лужайка превратилась в общую могилу.

— Ты чего? Замерзла? — Эмка погладила меня по плечу и меня будто током ударило.

— Слушай, а ты чувствуешь что-нибудь?

Она молча кивнула.

— Постоянно. Не скажу, что это легко, но я привыкла.

Я округлила глаза.

— Ты хочешь сказать, что ощущаешь такие места? И какие эти ощущения? Тебе больно? Шум в ушах? Крики в голове?

Эмка закатила глаза.

— Тс-с-с-с… успокойся. Нет, конечно. Такими способностями обладают единицы. И то это мучение, они из дома не выходят, стены изолируют. Нет, на меня просто такая тоска смертная наваливается, что хоть волком вой. Никаких таких штучек, как видишь. — развела она руками.

— Ой как же тебе тяжело…

— Тебе будто легче. Разве ты найдёшь хоть одного человека, которому здесь легко будет? Так-то тут еще и глубоко несчастные люди живут, одних их страданий с лихвой хватило бы, а тут еще Белоцерковские.

***

Вечером я все-таки дозвонилась до Маши — Асиной подруги. А ведь уже чуть не забыла про нее. Спасло то, что на телефон пришло уведомление, что абонент снова в сети.

Маша взяла тогда, когда я уже отчаялась, что она ответит.

— Чего надо? — грубо спросил писклявый голосок.

— Здравствуйте. Я от…

— Кредиты не беру, достали уже! — перебила она.

— Да нет же. Я от Аси.

— В смысле?

— Вернее насчет Аси. Мы можем встретиться поговорить?

— Да с какой стати-то? — раздражение девушки нарастало и я всерьез испугалась, что она сейчас просто бросит трубку, но тут она неожиданно продолжила уже более спокойно, — Так говори, чего там у нее стряслось?

— Хорошо. Ася пропала, уже месяц как исчезла. Я подумала, возможно, вы знаете что-то.

— Если бы и знала, не сказала бы. А так… — она помолчала немного и неуверенно протянула, — фиг ее знает, где она может шляться. Знаю, что уехать хотела к бабке, а уж куда на самом деле свинтила не разумею.

Но я не собиралась сдаваться.

— Может мы все-таки встретится, вы мне расскажете о ней что-нибудь?

— Да на фига? Ты кто? Мент в пальто? — сама же рассмеялась над своей шуткой Маша.

А я поразилась, насколько далеки были мои представления от дочери Клавдии. Хотя помятуя о том, что она за месяц ни разу не приехала к больной матери, стоило ли удивляться.

— Нет, но ее бабушка очень ждет внучку. Ей плохо, она в больницу попала. И если мы не найдем девушку, бабушка не переживет этого.

Маша помолчала немного, крякнула в трубку.

— Ну вообще-то не очень, да. У меня мать вон тоже совсем плохая, тоже бы, наверное, померла, если б я исчезла. С этой работой чертовой никак доехать не могу, начальник урод! Натуральный урод, говорю тебе — не заплатил за две недели смен. Мне даже ехать не на что.

Я кивала в такт ее словам, совсем забыв, что она все равно меня видеть не может.

— Давайте мы все же встретимся? Я могу немного заплатить… съездите к маме, — сказал я, а сама мысленно пересчитывала деньги в кошельке.

Девушка немного подумала, сопя в трубку, и, наконец, ответила:

— Ладно уж… что я, сволочь что ли. Если и правда беда случилась… Только ты сама подъезжай, говорю же, денег даже на дорогу нет.

Я радостно записала адрес, поблагодарила Машу и попрощалась. Договорились встретиться в субботу.

Рабочий день, если его можно так назвать, прошел без происшествий. Петрович снова взял отгул, как мне шепнула всезнающая Анечка, и на работе так и не появился. Я подозревала, что заведующий банально запил, как это часто случалось с ним после всяких конференций. Поэтому без четких указаний начальства весь день промаялась ерундой и ровно в пять уже стояла на крыльце. А за воротами больницы меня ждал сюрприз. Сюрприз звали Женей и сейчас он весело махал рукой, стоя возле своей машины.

Вздохнув, направилась в его сторону.

— Вот, — кивнул он на тачку, — подумал, что красотка устала и решил прокатить ее с ветерком до дома.

— А красотка разве соглашалась? — скорее из упрямства проворчала я.

Хотя, признаться, любой человек знает — доехать домой с комфортом всяко лучше, чем без него. Полчаса ждать свою маршрутку, потом еще полчаса трястись в ней в неудобной позе, если вдруг некуда будет сесть, то еще удовольствие.

Рогозин, видя мою нерешительность, подскочил, распахнул пассажирскую дверь нараспашку и смешно козырнул:

— Прошу!

Закатив глаза, все-таки плюхнулась на сиденье, закинула рюкзак назад и пристегнула ремень.

— Ну что, в кафе? — все еще улыбаясь, спросил Женя.