Царский род никогда не препятствовал ремеслу жрецов.

Скилур, отец Палака, говорил сыну: «Ты можешь сколько угодно считать себя повелителем своего царства и всего мира. В это поверят твои подданные и все завоеванные тобой народы, но этим ты себя обманешь. Ты не властен над временем, не знаешь будущего, а они знают. Их слово — закон. Жрецы еще никогда не ошибались. Они должны служить тебе».

— В чем же правда, скажите мне?..

Палак, который хорошо помнил наставления своего отца, больше всего сейчас боялся услышать правду. Он догадывался, какой она будет.

Один из женоподобных жрецов сделал шаг вперед и вступил в разговор от имени всех:

— С каждым из своих хозяев пектораль прожила, можно сказать, целую жизнь. Теперь, когда мы еще не знаем имени ее нового владельца, мы не можем знать, на кого направить силу проклятия. Ты, царь, просишь проклятия на века, а раз так, значит, и сам должен принять в этом участие.

— Как же я сделаю это? Ведь я не владею вашим даром, не ношу ваших одежд, я воин.

— Нужна жертва, притом такая, чтобы боги приняли ее и услышали нашу просьбу. Эта жертва должна быть равноценна просьбе.

Палак на некоторое время задумался, но затем обратился к своим жрецам:

— Я просил вас посмотреть в будущее, но я ничего не услышал об этом.

Тот из жрецов, который говорил от имени всей касты энареев, безучастно произнес:

— У тебя нет будущего, Палак. Мы его не видим. Без пекторали ни ты, ни твои потомки не имеют будущего. Ты принял правильное решение, и любой будущий владелец пекторали, который получит ее силой или обманом, будет обязательно наказан. Но… пока нет жертвы, нет и проклятия.

— Ступайте… Я вас услышал… Читайте свои молитвы. Думаю, жертва будет достойной, я обещаю вам.

Энареи поклонились и, шурша о каменный пол кожаными сапожками, тихо удалились.

Палак остался один.

Он приблизился к окну и долго смотрел туда, где лежала бескрайняя степь. Некоторое время царь стоял молча. Потом решительно вынул из ножен короткий меч. Уперев рукоять в стену, он резким движением вонзил в себя клинок.

Боли Палак не почувствовал.

— Будьте вы прокляты, иноверцы!..

22 июля 2013 года

Таким сердитым полковника Перебейноса Черепанов видел второй раз в жизни.

Впервые это случилось тогда, когда Виталий Заборский в своем репортаже о работе милиции резко раскритиковал методы сотрудников городского управления внутренних дел во время задержания грабителей банков. Преступников, которые уже более пяти лет орудовали в двух соседних областях, долго выслеживали и в конце концов почти случайно вышли на их след. В самый ответственный момент, когда проводилось задержание главаря банды, его упустили. При невыясненных обстоятельствах он погиб. Но никто не стал в этом разбираться. И главное, украденные деньги так и не нашли… Виталий тогда подготовил острый материал и с телеэкрана задал вопрос руководству милиции: а где же деньги?

Юрий Викторович хоть и признавал работу своих подчиненных неудовлетворительной, но все же не желал, чтобы об этом знал весь город. Вот и обратился к Черепанову с просьбой не поднимать особого шума вокруг резонансного дела. И ладно бы просто пытался сберечь честь мундира. Однако складывалось впечатление, что это кому-то очень выгодно и что самого Перебейноса об этом убедительно «попросили».

Разумеется, Иван на компромисс не пошел, передача вышла в эфир, и с тех пор между ними словно пробежала жирная черная кошка. После этого случая Черепанов не раз встречался с Юрием Викторовичем и на сессиях городского совета, и в УВД, но прежней теплоты в их отношениях не было.

Вот и сейчас, рассуждая о вкусе чая, перед Черепановым сидел тот самый простоватый с виду начальник городского управления внутренних дел полковник Перебейнос. И его глаза Ивану не понравились.

— Что-то вы сегодня, Юрий Викторович, чересчур строгий, — попытался остудить воинственный пыл гостя Черепанов, но, поймав холодный взгляд полковника, заговорил более серьезно: — Или мы чем провинились? В последнем сюжете о милиции подробно рассказали, как ваши орлы и днем и ночью не покладая рук раскрывали квартирные кражи в спальных районах города. По-моему, получилось неплохо.

— Ты мне, друже, зубы не заговаривай. Признаться, я пришел к тебе не за байками и не чаи распивать, — начал было Перебейнос, но потом передумал: — Хоча дэ мий чай, шо був заказаний твоий секретарке? Бачу, у тэбэ не все гаразд и в ций парафии!

— А в який краще? — подыграл полковнику на его же суржике Черепанов. — Какие ко мне претензии со стороны доблестной милиции?

В это время с огромным подносом в руках на пороге появилась офисная «царица» Аня. Высокая прическа, слегка накрашенные губы… Покачивая бедрами, она прошла через весь кабинет и начала выставлять на столик заварник с чаем, порезанный дольками лимон и сахарницу с рафинадом.

— Вот видите, — заметил Черепанов, — выходит, у нас не все так плохо, как вам кажется.

— Когда мне кажется, я крещусь, — отрезал Перебейнос.

Некоторое время он помолчал, прихлебывая чай и как бы прикидывая, с чего лучше начать свой разговор.

— Думаешь, мне больше нечего делать, кроме как к тебе на чаепитие ездить? Мы с тобой много лет знакомы. Сначала как деловой и порядочный человек ты мне понравился. Если б не это, то за свои «художества» ты бы уже давно получил по полной программе. Притом по нашей уголовно-процессуальной, а не по вашей телевизионной. Зрозумив, мий гарный хлопче?

— Ну, допустим, зрозумив, — сдерживая себя, ответил Черепанов. — А сегодня что не так? Вы такой таинственный, что граф Монте-Кристо просто отдыхает.

— Не прикидывайся дурныком, Иван Сергеевич. Скажи честно, по убийству жены Белякова твои ребята у меня под ногами путаются?

— Ага, вот, значит, в чем дело, — сообразил, наконец, Черепанов и, глядя в глаза полковнику, спокойно продолжил: — Однако почему «путаются»? Мы работе милиции не мешаем и в ход следствия не вмешиваемся. А что касается разного рода происшествий и криминальных дел, действительно иногда проводим собственные журналистские расследования. Настолько, насколько позволяет нам закон. Или я, Юрий Викторович, в чем-то не прав?

Перебейнос нахмурился и отставил стакан в сторону.

— Ты, Иван Сергеевич, своими законами и конституциями голову мне не морочь, — погрозил он пальцем. — Сам прекрасно знаешь, о чем я говорю. Кто такой Беляков, не мне тебе рассказывать. И с убийством его жены тоже не все так просто.

— Убийство и Беляков — это понятно. Но я-то тут при чем, Юрий Викторович? — вопросительно посмотрел на Перебейноса Черепанов. — Вы меня ни с кем не перепутали?

— Ладно, давай по существу, — сбавил обороты полковник. — Ты прекрасно знаешь, что, кроме убийства, было совершено еще одно преступление — ограблен дом. А раз так, то я хочу, чтобы ты, Иван Сергеевич, рассказал мне, бестолковому полковнику, что украли у этого бедного-пребедного Белякова?