Но дракон ответил на приветствие таким же кивком и вновь отхлебнул своего» Лэп Сэнга «.

— Папа! — Эмили встала с кресла. — Ты меня не предупредил: мы не знали, что ты приедешь.

— Я не предупредил, потому что знал, что окажусь здесь раньше почты. Мой новый жеребец обскачет любое четвероногое. Вы не хотите подойти и встретить своего отца как положено, мисс?

Эмили послушно приблизилась и, как того требовали правила, поцеловала его в щеку. Но тотчас отступила, сердито прищурившись. Теперь, когда прошло первое потрясение, она ужасно разозлилась из-за того, что ее чаепитие так бесцеремонно прервали.

— Право же, папа, тебе следовало меня предупредить.

— Это мой дом, девочка. Почему я должен предупреждать о себе, словно я здесь гость?

За спиной Эмили стайка леди из литературного общества быстро поднималась с кресел, собираясь уходить.

— Право же, нам пора, — заявила Присцилла Инглбрайт. — Благодарю вас за сегодняшний чай, Эмили.

— Да, было очень мило, — решительным голосом произнесла мисс Брейсгердл, беря свою сумочку.

После этого прощание пошло весьма бурными темпами. Эмили, демонстративно улыбаясь, стояла в дверях, так и кипя внутри от негодования. Ее отец и браться все испортили.

Только Саймон не спешил с уходом.

За дверью в холле торопливо одевались накидки и завязывались шляпки… Через мгновение достопочтенные леди уже оказались в экипаже, который заранее заказала Эмили, чтобы развезти их по домам.

Над гостиной повисло холодное опасное молчание.

Черт подери, подумала Эмили. Она повернулась лицом к отцу:

— Итак, папа, чем я обязана счастью вашего столь поспешного возвращения?

— Спроси у Блэйда. Полагаю, ему известен ответ. — Бродерик Фарингдон не сводил взгляда с Саймона, который спокойно допивал чай. — Не скажете, какого дьявола вам здесь нужно?

Саймон чуть приподнял брови:

— По-моему, это очевидно, Фарингдон. Я приглашен на чай и наслаждаюсь чашкой очень недурного» Лэп Сэнга «.

— Не пытайтесь морочить меня своей болтовней о чае. Вы что-то замышляете, Блэйд.

Саймон улыбнулся своей самой леденящей улыбкой и отставил пустую чашку. Что-то похожее на удовлетворение или торжество вспыхнуло в его глазах.

— В таком случае я буду здесь завтра в три, чтобы обсудить этот вопрос.

— Черта с два вы здесь будете! — отрезал Фарингдон.

Эмили поразило безобразно побагровевшее лицо отца. Девлин и Чарльз смотрели на нее так, словно она навлекла на них позор и в очередной раз погубила себя.

— Непременно буду. — Все с тем же убийственным спокойствием Саймон встал — он оказался на голову выше Фарингдонов. — До завтра, Фарингдон. — Он подошел к Эмили, взял ее руку и поцеловал. Его глаза улыбнулись ей. — Спасибо за чай, мисс Фарингдон. Мне было очень приятно. Как, впрочем, и всегда в вашем присутствии.

— Прощайте, милорд. Благодарю, что посетили сегодня наш салон. — Эмили вдруг ощутила нестерпимое желание уцепиться за фалды его безупречного голубого фрака и не отпускать его из гостиной. Ей совсем не хотелось оставаться одной с отцом и братьями, но она ничего не могла поделать.

Через мгновение Саймон, приняв у Дакетта свою касторовую шляпу с элегантно загнутыми полями и коричневые кожаные перчатки, неторопливо прошел к поджидавшей у парадной двери двуколке Гиллингемов. Послышался стук копыт, прошумели колеса — он уехал.

Стиснув руки перед собой, Эмили свирепо воззрилась на отца и братьев:

— Надеюсь, вы довольны. Вам вполне удалось испортить мне чаепитие. Все было так чудесно, пока вы не ворвались, не соизволив даже предупредить меня.

— Повторяю, это мой дом, девочка. Мне не нужно ничьих разрешений, чтобы войти в свою собственную гостиную. Эмили, что здесь, черт возьми, происходит?! — Уперев руки в бока, Бродерик Фарингдон смотрел на дочь. — Я получил от Прендергаста письмо, где говорилось, что за тобой ухаживает ни много ни мало сам граф Блэйд.

— Да, ухаживает. По-моему, папа, ты должен бы гордиться и радоваться.

— Гордиться?! — Девлин налил себе бокал кларета из приготовленной для Саймона бутылки и с сожалением взглянул на сестру. — Ты что, спятила, Эм? Ты же понимаешь, что будет, когда Блэйд узнает о происшествии. И вообще, чего ради ты водишь его за нос? Тебе прекрасно известно, чем все кончится.

Чарльз покачал головой:

— К чему было принимать его ухаживания? Теперь, конечно, не избежать неприятной сцены. Вся старая грязь всплывет, и ты будешь чувствовать себя полной идиоткой.

— Он уже знает о скандале! — закричала Эмили, сжимая свои маленькие кулачки. — Он уже знает, и ему наплевать. Вы меня слышите?! Ему плевать на это!

Наступила мертвая тишина. А потом старший Фарингдон устало приложился к бокалу кларета.

— Теперь мне понятна его игра, — тихо произнес Бродерик. — Я не сомневался, что он замыслил какой-то гнусный план. Чертовски опасный тип. Всем в Лондоне это известно. Многое бы я отдал, чтобы он оставался в своей Ост-Индии. Какого дьявола он вернулся оттуда?

— Какой план? — требовательно спросила Эмили. — Что ты такое говоришь, папа? Этот человек собирается просить моей руки. Он знает, что для света я погибла, но все равно любит меня.

— Эмили, дорогая. Ты чертовски наивна. — Бродерик плюхнулся на диван и сделал хороший глоток. — Такие, как Блэйд, обычно не женятся на таких, как ты. К чему им это? С его титулом и состоянием, которое он сколотил в Ост-Индии, Блэйд может выбрать себе хорошенькую девственницу из тех, что выставляются на брачном базаре каждый сезон. Зачем ему подпорченный товар?

Эмили покраснела, борясь с привычным чувством унижения:

— Его, похоже, подобные вещи не задевают, папа.

— Подобные вещи задевают любого мужчину, — безжалостно заявил Чарльз.

— Неужели? — яростно обрушилась на них Эмили. — А не вы ли пускаетесь во все тяжкие, чтобы соблазнить первую попавшуюся бедную несчастную девицу и превратить ее в» подпорченный товар «?

— Ну, знаешь, — отрезал Девлин, — мы с Чарльзом джентльмены. И не занимаемся соблазнением невинных юных леди нашего круга.

— Только невинных юных леди низших классов, у которых нет выбора? Вы, наверное, думаете, что их зависимое социальное положение позволяет вам все, что угодно.

— Хватит! — взревел Бродерик Фарингдон. — Мы ушли от главного. Эмили, я буду откровенен с тобой. Ты поставила нас всех в очень серьезное положение, и я только теперь начинаю подозревать, во что нам это обойдется.

— Почему это должно нам во что-то обходиться?! — закричала она в ответ. — Я собираюсь выйти замуж. Что тут плохого?

Фарингдон со стуком опустил на стол бокал: