Вы заходите и говорите: мне нужна порнография с карликами. 2436 фильмов с карликами — на выбор. «С чёрными карликами», — уточняете вы. 541 фильм. «С чёрными карликами и маленькими белыми девочками». 48 фильмов. «С черными карликами и маленькими белыми девочками в стиле садо-мазо». «Это редкий продукт, — говорит продавец. — У нас всего четыре таких диска, но если вам нужно, я могу заказать ещё».

Это контролирует церковь. Продажу всего этого мусора. Точно так же, как она контролирует торговлю наркотиками и алкоголем. Самые серьёзные торговцы кайфом — те, у кого в качестве крыши — католический крест. Или элсмит. Теперь крышей становится элсмит.

Спирокки смотрит на Уну. Он ещё не уверен, стоит ли это делать. Он даже не уверен, согласится ли она. Несколько лет назад согласилась бы на всё, что угодно. Теперь у неё новый статус.

«Я всё поняла, кардинал», — говорит Уна.

Так и есть. Она всё прекрасно понимает, и это пугает Спирокки. Впрочем, обратного пути уже нет. Жёлтые газеты уже поймали тему, подброшенную им нужными людьми. Воссоединение двух душ — Джереми Л. Смита и спасённой им Уны Ралти. Это отличная тема. Это гораздо правдивее, чем то, что президент США не может доставить удовольствие своей жене или что премьер-министр Италии — сын инопланетянина и земной женщины. Теперь надо удовлетворить людей. Накормить их тем, что им покуда дали лишь попробовать. Тест-драйв, дегустация. Демоверсия. Теперь — полный вариант. Уна Ралти и Джереми Л. Смит. Или наоборот — Джереми Л. Смит и Уна Ралти.

Мендоза и Уайлдз — это просто сторонние наблюдатели. Конечно, Спирокки не может работать один. Им достанется кусок пирога. Меньший, чем ему, но достанется. Зато они смогут поддержать Спирокки, если что-то пойдёт не так. Они молчат, потому что Спирокки сам скажет всё, что нужно сказать.

Терренс О'Лири — тоже сторонний наблюдатель. Но у Спирокки нет над ним власти. Он — из другого учреждения.

Новый виток. Джереми Л. Смит представляет народу Уну Ралти. Джереми Л. Смит показывает толпе новый источник доходов, очередную золотую свинью. Так говорит Спирокки.

У Тинто Брасса во многих фильмах есть такой элемент: мужчина публично раздевает свою женщину и демонстрирует её толпе. Вот какая у меня избранница. Смотрите. Дотрагивайтесь. Завидуйте. Точно помню, что такой эпизод был в «Паприке». Здесь — тот же принцип. Только Уна выступает не в роли женщины. Уна — это игрушечный кролик со сменной батарейкой. Её нельзя воспринимать как женщину. Её можно воспринимать только как святыню.

То, что произойдёт завтра, должно изменить мир.

С Уны уже сняли все необходимые мерки. Её одеяние уже готово. Скромное, белоснежное, с крошечным серебряным крестиком на груди. Камера будет показывать этот крестик наездом, крупно-крупно, чтобы все смогли рассмотреть фигурку распятого Христа. Поскольку рядом, в шаге от Уны, будет стоять его непосредственный конкурент. Его брат по отцу, Джереми Л. Смит. Он будет смотреть на толпу и произносить заученный текст. В нужных местах он будет жестикулировать и показывать на Уну. Она будет смотреть в пол.

Самое смешное, что все уже видели её лицо: в телепередачах, в бульварных газетах, на обложках журналов. Они читали её имя на косметической продукции. Но теперь она и в самом деле возвращается в лоно Церкви, эта блудная дочь. И они возлюбят её новой любовью, какой не было до сих пор. Господи, это твой пиар, твоя реклама. Твои имиджмейкеры стараются вовсю.

Вечером Джереми Л. Смит и Уна сидят рядом на диване. Телевизор молчит. Они тоже молчат, поскольку им совершенно не о чем говорить. Она старше его на шесть лет. Еще две недели назад она выглядела так, будто он моложе ее на все шестнадцать. Теперь она кажется девочкой. Она наклоняется и целует его в щёку. Джереми не отвечает на поцелуй.

Пять лет быть Богом — это много.

«Я многое понял, знаешь», — говорит он.

«Что ты понял, мой хороший?»

«Что всё это — чушь собачья. Что Богу-то не нужно шоу. Шоу нужно Церкви, ага».

Это непреложная истина. Её можно было понять ещё в тот момент, когда Спирокки зашёл в камеру предварительного заключения пять лет назад и сказал: «Пошли». Но Джереми понимает это только теперь.

«Ты — не чушь. Ты — Мессия, мой хороший».

Ты Мессия, слышишь меня, Джереми? Ты Сын Божий. Тебе нельзя быть простым человеком. Тебе нельзя быть мужем и отцом. Нельзя быть уборщиком в ресторане или механиком в мастерской. Впрочем, тебе нельзя становиться и конвейером по исцелению.

Перед моими глазами стоит картинка из комикса. Из неведомой дали движется конвейер. По центру ленты — разделительная полоса. В какой-то момент конвейер разветвляется на два. То, что лежит на нем, — это женские тела. Точнее, нет — это живые женщины. Они лежат на спине, их руки и ноги прикованы, и они ногами вперёд движутся к развилке. Правая половина тела — справа от разделителя, а левая — слева. А на «перекрёстке» сидит обнажённый мужчина на высоком стуле. Внизу на стуле — велосипедный привод, который ведёт к огромной дисковой пиле. Руками мужчина управляет этой пилой. Когда женщина на конвейере подъезжает к развилке, её ноги раздвигаются расходящимися половинами ленты, и в неё вгрызается пила. А дальше по половинкам конвейера едут половинки тел. Всё вокруг в крови: конвейер, пила, мужчина с головы до пят, пол.

Джереми — это противоположность. Он сидит в том месте, где этот конвейер снова сходится (хотя это — за пределами рисунка). Он сращивает половины тел и исцеляет их. Единственный вопрос — кто тот мужчина с дисковой пилой.

Ты — Мессия, Джереми. Ты несёшь в мир радость и свет. Ты несёшь им счастье и тепло, свободу и здоровье. Каждое твоё слово — это непреложная истина, это правда в последней инстанции. Каждое твоё слово разрушает или строит города, объединяет и разделяет страны, по твоему слову извергаются вулканы и вырастают горы, текут реки, обрушиваются на камни водопады, с утра по твоему слову поднимается солнце, а ночью светит луна, приливы и отливы сменяют друг друга по твоему слову, Джереми, ветры дуют в указанном тобой направлении, и пальмы на далёких островах гнутся так, как ты им указываешь, грозы рождаются по твоему слову, гремят громы, льётся с неба дождь. И сердца, Джереми, миллиарды человеческих сердец бьются с твоим в одном ритме, попадают с ним в такт, стучат по твоему указанию и по твоей воле.

Именно поэтому, Джереми, ты не имеешь права ошибиться.

* * *

И вот начинается. Грандиозное шоу. Демонстрация миру спасённой из тенет мрака и распутства. Шлюхи-девственницы. Елизаветы I Английской.

Сначала они шествуют по коридору. Пока они идут по коридору, молчаливые охранники, швейцарцы в комических одеждах, осматривают толпу с балкона собора Святого Петра. В честь сегодняшнего события возведено несколько трибун с VIP-ложами. Они захотели посмотреть на такое событие — эти стареющие голливудские ловеласы, принцы-монегаски, поп-звёзды и автогонщики, прожигательницы жизни и молодые мордатые олигархи. Они переговариваются между собой и приближёнными лицами. Они — это как раз та категория, которая приходит сюда развлечься. Им не нужен Джереми. Они и так в полном порядке — им не требуется исцеление. У них нет веры. Но им интересно. Если Ватикан предлагает шоу, значит, нужно смотреть, потому что это модно. Потому что об этом можно рассказать на званом ужине. Или в сауне.