Ксерокс работал, Ахмедов сделал копию заключения и передал ее капитану.

— Что-нибудь еще, офицер?

— Труп!

— Зовите своих солдат. Саван у вас есть?

— Простыня есть.

Капитан вышел, вернулся с двумя бойцами.

Ахмедов провел их в морозильник, открыл камеру, выкатил каталку с обезображенным трупом.

— Да, видок у него еще тот, и захочешь — не узнаешь, — скривился Эргаш.

— И не таких привозят, правда, последнего, по-моему, года два назад, — ответил патологоанатом.

Капитан кивнул бойцам на труп:

— Забирайте и в багажник. Поместится.

Солдаты подняли труп, вынесли из морозильника. Следом вышли Ахмедов и Эргаш.

— Ну и работа у вас, доктор, — проговорил капитан, — врагу не пожелаешь! Слышал, раньше вы заведовали кафедрой в медицинском университете.

— Заведовал.

— Неужели для ученого не нашлось работы в Душанбе?

— Здесь моя родина, капитан. И здесь мне лучше.

— Ну да, конечно, родина есть родина. Благодарю вас. Значит, то, что осталось после вскрытия, вы уничтожили?

— Да. Копия акта утилизации вам тоже нужна?

— Не знаю, но вы на всякий случай сделайте ее.

— Хорошо. Ваш номер?

— Что?

— По какому номеру вам позвонить? Сообщить, что копия готова?

— Ах да, посещение вашего морозильника немного выбило из строя, записывайте.

— Введу в телефонную книгу.

Эргаш продиктовал номер и сделал копию акта.

— Еще раз благодарю, до свидания.

— Это вам спасибо, избавили меня от ненужного балласта. До свидания.

Профессор проводил отъехавший «УАЗ» взглядом. Прикурил сигарету, подумал: «И чего вдруг такой интерес проявил к трупу начальник заставы? Ну и что, труп вынесло в зоне ответственности заставы. Мало ли что выбросит река на берег? Служебное расследование? Причина? Пограничники не стреляли, не убили нарушителя и даже не пытались перехватить лодку. Нет, капитан, тебе гораздо больше известно об этом трупе, нежели ты хочешь показать. Но что? Вот на этот вопрос однозначно ответить трудно. Может быть, специально пропускали лодку с наркотой, а она возьми и опрокинься? Но и тогда нет повода паниковать. Непонятно. Ну и шайтан с ним! Забрал труп — и то уже хорошо, а то пришлось бы просить людей похоронить тело. А бесплатно это никто не сделает. И все же капитан знает что-то такое, заставляющее его контролировать даже труп».

Ахмедов выбросил сигарету, вернулся в свою комнату-кабинет.

Отъехав от морга, капитан, который сам вел «УАЗ», повернулся к подчиненным-землякам:

— Доедем до штаба отряда, там я останусь, ты, Назир, садись за руль, и поезжайте на кладбище. Там закопаете труп, завернув в простыню. Холм сделать небольшой, ничем его не помечать. После чего к штабу и ждать меня.

Сидевший справа солдат кивнул:

— Сделаем, господин капитан, а как насчет денег?

— Деньги, деньги, деньги, — проворчал Эргаш, — всем нужны деньги.

Он достал из кармана две купюры по сто долларов, передал солдату:

— Держи, поделите поровну, но смотрите, если кто-то увидит у вас баксы, то я первым начну расследование. Как и положено. И тогда, ребята, вам не поздоровится. Хотя зачем расследование? Афганцы иногда постреливают по нашим постам. А может на позицию выйти и снайпер.

— Мы не идиоты, господин капитан, рубить сук, на котором сидим.

— Надеюсь.

— Если кто из начальства отряда спросит, по чьему приказу хоронили труп, на вас сослаться можно?

— Подумал, что спросить, Назир? Кто бы вам, солдатам, отдал труп? И кто бы вас без моего разрешения, да еще на моей машине, выпустил бы с территории заставы? Вы выполняли мой приказ. Это же и дураку понятно. Но все, подъезжаем.

Капитан остановил «УАЗ» у КПП погранотряда.

— Работайте! Подъедете, позвони, Назир, телефон не забыл?

— Никак нет!

— Давайте!

Эргаш вышел из машины и направился к контрольно-пропускному пункту.

Утром этого же дня, приехав на работу, академик Алексеенко набрал номер давнего товарища, соседа по коттеджному поселку, заместителя директора Службы внешней разведки генерал-лейтенанта Каманина.

— Алло, Каманин, — ответил тот.

— Доброе утро, Георгий Алексеевич.

— Петр Григорьевич? Ты? Доброе утро!

— Ты, наверное, как всегда, занят.

— Есть время до селекторного совещания. Ты откуда звонишь?

— Из академии.

— Что-то случилось?

— Разговор к тебе есть, Георгий Алексеевич.

— Видно, что-то серьезное, иначе ты на работу не позвонил бы.

— Срочное и, думаю, заинтересующее тебя. Либо твоих коллег по силовым ведомствам.

— Как понимаю, разговор нетелефонный?

— Лучше поговорить тет-а-тет.

— Так, минуту, посмотрю, что у меня на сегодня.

Каманин раскрыл ежедневник, пробежал по запланированным мероприятиям:

— У меня, Петр Григорьевич, окно с 12.00 до 13.00. Как на это время у тебя?

— Пойдет.

— Где встретимся?

— Лучше в твоем департаменте.

— Хорошо, к двенадцати подъезжай, пропуск я закажу, назови только номер служебной машины.

— Я, Георгий Алексеевич, служебным транспортом не пользуюсь, пока, слава богу, сам справляюсь с вождением.

— Тогда номер своей машины.

Академик назвал марку и номер дорогой представительской машины.

— Неплохо, — проговорил генерал, — хотя сейчас у нас академики получают прилично.

— Ты же знаешь, Георгий, денег много не бывает. Один внук чего стоит. Тянет деньги из деда, как пылесос.

— На то ты и дед. Ладно, жду!

— До встречи!

В 12.07 академик Алексеенко вошел в кабинет заместителя Службы внешней разведки:

— Еще раз приветствую тебя, Георгий!

— Здравствуй, Петр, проходи, присаживайся в кресло у журнального столика.

Академик присел, отодвинул журналы. Каманин устроился напротив.

— Совсем забросил ты, Георгий, свой дом за городом, — покачал головой Алексеенко.

— Забросишь, когда работы через край. Но в эти выходные планирую приехать. По шашлыку соскучился.

— Прикажи, тебе доставят самый лучший шашлык в Москве.