Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Продавец говорит, что я могу с тем же испытательным номером ехать в автоинспекцию. Там меня встретит его приятель и уладит все, что требуется.
Перед тем как уехать, я спрашиваю продавца, не знает ли он, в какой пустыне снималась реклама «Вольво».
Нет, он не знает.
Наверное, в Сахаре.
И вот новый «вольво» припаркован на улице перед домом, в котором находится квартира моего брата.
Я переслал брату по факсу брошюру о его машине, а также квитанции.
Теперь мой брат – владелец автомобиля.
А я сижу и смотрю на телефон Джессики.
22 47 45 64.
По этому же телефону можно позвонить Лизе.
Я хочу позвонить Лизе и предложить ей встретиться.
Я даже вспотел.
Но чувствую, что надо позвонить. Пора мне что-то предпринять. Пришло время, когда я должен предпринять какое-то действие.
Сколько можно сидеть взаперти и стучать по доске! Всему есть какой-то предел!
Удивительно обстоит дело с девушками.
Без них невозможно.
Они такие тонкие.
Они повсюду, куда ни посмотришь.
И всегда у них такой вид, словно их ничего не касается.
Мне нравятся их голоса. И нравится, как они улыбаются и смеются.
И их походка.
Иной раз мне кажется, как будто они знают что-то такое, чего не знаю я.
Но они такие тонкие.
И к ним трудно найти подход.
Я не перестаю поражаться, отчего самых милых девушек привлекают самые неприятные ребята.
Единственный шанс для меня – это вести себя как ни в чем не бывало.
Когда я был моложе, во всех молодежных программах на радио и телевидении только и твердили о том, как важно быть самим собой. В некоторых, правда, говорилось о том, что нужно найти свое место. Но все остальные учили, как надо быть самим собой.
Только теперь я начинаю понимать, что это значит.
Не знаю, поняла ли это Лиза.
Однако в данном случае попытка стоит того, чтобы ее предпринять.
Вероятнее всего, конечно, у Лизы уже есть возлюбленный. Спрашивается, почему бы ему не быть у Лизы?
Она и хорошенькая, и симпатичная, и уже начинающий фотограф. Наверняка у нее есть возлюбленный. И тут я все-таки ей звоню.
Трубку взял отец. Я представился и, как полагается, благодарю за предыдущую встречу. Он спрашивает, как обстоят дела насчет «вольво».
Я прошу, если можно, позвать Лизу.
Он говорит мне, что Лиза тут не живет. В тот раз, когда мы с Бёрре к ним приезжали, она случайно их навестила. Лиза живет в центре. У нее есть свой телефон.
Я записываю номер.
22 60 57… и ее отец повторяет последние две цифры: 31.
Я начинаю расхаживать по комнате. Стараюсь глубоко дышать.
Какое адское мучение!
Сначала надо немного постучать по доске. Постучав, набираю номер.
Несколько гудков, затем она берет трубку.
И вот я разговариваю с Лизой.
Окончив разговор, лежу на диване и улыбаюсь.
У меня точно такое чувство, как будто кончился дождь. Как будто дождь лил и лил и вот вдруг кончился. И все так пахнет, а деревья так и играют всеми оттенками зелени.
Удивительное это дело с девушками!
Сначала их нет, и все вокруг тоскливо. И вдруг, откуда ни возьмись, они тут как тут, и все сразу веселеет. Причем с невероятной быстротой. Прошло всего-навсего несколько секунд, и вот уже все повеселело.
Через час я встречаюсь с Лизой.
Я очень нервничаю.
Пойду-ка приму душ.
Новый день.
Вот я проснулся.
Проспал я долго.
У Лизы нет возлюбленного.
Я пью воду из стакана и думаю об этом.
Она обрадовалась моему звонку.
Мы пошли в кафе.
Сперва пили колу, потом взяли пива.
Мы переговорили о многих вещах.
Я разглядел, что Лиза немного похожа на TV Аланис, которая сидела на переднем сиденье в красном свитере. Но я сказал, что Лиза еще красивее. Мне показалось, что она умеет слушать. Она не возражает, когда я говорю, что она похожа на Аланис, но охотно соглашается, чтобы я считал ее еще красивее.
Комплимент оказался на редкость удачным.
У Лизы приятный голос. Я готов слушать и слушать, только бы она говорила. А еще у нее узенькая щербинка между передними зубами, а волосы не длинные и не короткие.
Она рассказала мне, что любит делать.
Она любит купаться и гулять в лесу. Она любит фрукты и еще любит фотографировать людей, которые не замечают, что их фотографируют.
Она думала, что Бёрре мой сын. Понятно, что она должна была так подумать.
Я объяснил, что у меня еще нет сына. И нет дочки. Нет даже возлюбленной.
Я сказал, что мне не нравится притворяться и говорить о вещах не то, что есть. Я сказал, что мне не хотелось бы, чтобы мы с ней кивали друг другу и говорили о литературе – дескать, вот то-то и то-то очень интересно, или про кино – вот, мол, очень значительный фильм.
Я сказал:
– Об этом мы еще успеем поговорить.
Я рассказал ей все как есть.
Я решил, что если она примет меня за идиота, то пускай это случится сейчас – сразу и окончательно.
Но она не приняла меня за идиота. Я в этом совершенно уверен.
Она спросила, всегда ли я бываю таким прямолинейным, и я сказал, что впервые в жизни.
Еще она спросила, не дошел ли я до отчаяния.
Я сказал, что нет. Я сказал, что решил раз и навсегда навести порядок в своем душевном хозяйстве.
Затем я рассказал про мяч, про доску и Поля.
Тогда для нее стало проясняться то, о чем я толкую.
У нее в детстве тоже была доска-колотилка, но она уже не помнит, была ли это доска фирмы «Брио».
Я уговорил ее составить список. На салфетке.
Вот что вызывало у Лизы восторг, когда она была маленькой:
– устраивать кукольные уголки в коробке под кроватью,
– Карлсон на крыше (его домик, который я строила под столом),
– строить шалаши,
– играть в выживших после катастрофы,