В этом доме мы жили. Там мы ели и спали. И вот мы ходим вокруг дома.

Я на время прервал забивание колышков, сел на велосипед, поехал к родителям и сказал папе, что хочу походить с ним вдвоем вокруг дома. Он только что встал после дневного сна и немного удивился моей просьбе. Я попросил его не задавать вопросов. Мне нужно понять, что я чувствовал, когда ходил с ним вокруг дома. «Это часть задачи, над которой я сейчас работаю», – говорю я ему.

Папа надевает резиновые сапоги и куртку, и мы отправляемся вокруг дома. Мы с папой. Мы обошли дом по кругу.

Оказалось не совсем так, как тогда, но все-таки хорошо.

Я и не думал, что если обойду с папой вокруг дома, то все разрешится. У меня были скромные ожидания.

Папа сказал, что потом мы можем это повторить, если будет надо.

Я сказал, что очень может быть.

Папа сказал еще, что, на его взгляд, мне надо почаще выходить из дома. Встречаться с людьми. Может быть, с девушкой.

Почему у меня нет возлюбленной?

Я не могу назвать никакой причины.

Даже у тех, кто выглядит менее привлекательно, чем я, бывают возлюбленные.

У дураков и то бывают возлюбленные.

Судя по всему, у меня тоже давно должна бы появиться возлюбленная.

В мире многое устроено несправедливо и по-дурацки.

Должно быть, это одна из причин, почему у меня проблемы.

Неужели идиотская музыка, кретинские книги, газеты, фильмы, рекламные мультипликации, где оживают продукты питания, объясняются тем, что за всем этим стоят дураки?

Неужели все действительно так просто?

Порой мне кажется, что это так.

Очень естественно предположить такую модель.

Поверить в это соблазнительно.

Или дело обстоит иначе и все эти люди вообще-то не дураки, но с наилучшими намерениями снова и снова ошибаются?

Тоже вполне возможно.

Большая разница – быть дураком или неудачником.

Однако все они наверняка имеют возлюбленных.

Все до единого.

А у меня ее нет.

Я отпираю квартиру моего брата, вхожу и обнаруживаю, что от Кима пришел длиннющий факс. Не меньше чем тридцати метров длиной.

В нем много раз повторяется одно и то же:

«Be not afraid»[6].

Ким отправил мне бесконечный факс.

Он как-то рассказывал мне, как это делается.

И давно уже мечтал попробовать.

Дело это, наверное, нехитрое.

Вставляешь лист как обычно, набираешь номер адресата, а когда лист прошел, склеиваешь оба конца. Тогда машина будет непрерывно передавать одно и то же сообщение, пока ты ее не выключишь или пока у получателя не кончится бумага.

У меня закончился весь рулон.

Целый рулон дорогой термической бумаги.

Размотанный лист лежит на полу. Зрелище плачевное.

Ким пишет, что нашел эту фразу у Папы Римского на задней обложке книги, изданной несколько лет тому назад. Книгу, наверное, оставил на метеорологической станции его предшественник. Тот метеоролог был католиком.

«Be not afraid».

Хорошие слова. Молодец Папа!

Но только не сто раз подряд.

Я вставляю конец факса в машину моего брата и отправляю его Киму.

Пускай сам проглотит эту пилюлю.

На пересылку ушло больше часа.

Пока факс работает, я читаю дальше книгу Поля.

Он как раз упоминает Папу.

Поль пишет, что Папа пришел в восторг от теории Большого Взрыва. Папа считает, что в этом виден Божий перст. Большой Взрыв вызван Богом. Гениально! Должно быть, Папа очень обрадовался, когда к нему пришла эта мысль.

Хотел бы я послушать, как он заговорит, когда все начнет опять сужаться. Наверное, он тогда примолкнет.

Я отрываю клочок от факса и вешаю у себя над кроватью.

Пожалуй, будет приятно увидеть это перед глазами, когда просыпаешься.

И неважно, католик ты или нет.

Завтра пойду покупать «вольво».

Я отправился покупать «вольво». Но по дороге заехал в большой многоэтажный отель.

Я еду в лифте.

Я катаюсь вверх и вниз. Я провел в нем уже сорок минут. Спустившись на первый этаж, я нажимаю верхнюю кнопку, а поднявшись наверх, жму нижнюю.

Люди то и дело входят и выходят из лифта, но никто не высказывается насчет того, что я тут делаю.

Когда я был еще мальчишкой, мы после школы иногда отправлялись на велосипеде в спальный район. Там стояли дома, которые мы называли высотками. Все хулиганистые ребята жили там. У них были старшие братья, которые по пятницам ездили в Швецию покупать китайскую порнографию, нюхательный табак и пиво. Все обитатели высоток еще с дошкольного возраста были знакомы с порнофильмами. Ходили жуткие слухи о том, что некоторые из старших братьев крутят порнофильмы прямо на стене около почтовых ящиков. Такие фильмы, где показано, как две тетеньки обливают шампанским мужчину, чтобы заставить его раздеться догола.

Так это или не так, не знаю.

Но вот лифты в этих домах были замечательные.

Мы ездили туда, чтобы покататься в лифте.

Это было очень рискованное предприятие. Не знаю уж по какой причине, но почему-то нам не разрешалось ездить в лифте. Как ни странно, это было запрещено.

По-моему, нельзя запрещать детям ездить в лифте.

Но все старушки поднимали крик, начинали звонить в полицию, приходил сторож и прогонял нас оттуда.

Это было волнующее приключение.

Лифт – замечательная штука.

Покатаюсь еще немножко.

Особенно хорошо, что взрослому можно сколько угодно ездить в лифте и никому не придет в голову задаваться вопросом, по какому праву ты здесь находишься. Никто не заподозрил меня в том, что я просто катаюсь в лифте. С виду я такой же, как все.

Тут в лифт входит молодая женщина. Ей нужно спуститься вниз.

Я смотрю на нее.

Спрашиваю, есть ли у нее возлюбленный.

Она отвечает мне по-английски, что не понимает.

Я спрашиваю по-английски.