его глазах тлели угли ненависти ко всему и вся, что принадлежало роду людскому. Он сдохнет, но не станет терпилой. Нашла коса на камень.

Он превратил лицо прихлебателя главного хуя, попытавшегося отжать хавку, в кровавое месиво. А дальше с улыбкой конченного психопата процитировал Роршаха:

"Кажется никто из вас еще не понял. Это не меня заперли с вами — это вас заперли со мной!"

Лаконичный вопрос "Кто следующий?" и безумный взгляд идейного анархиста останавливается на главаре банды.

В тот раз обошлось без мочилова всех со всеми.

Хуй знает почему, но гладиаторская зрелищная жестокость экзекуции всколыхнула нескольких ребяток на бунт, бессмысленный и беспощадный. Подобные настроения давно витали в воздухе, но не находилось человека, что сделает первый шаг.

Не все, далеко не все, встали за спиной рослого и широкоплечего ломателя лиц. Некоторые в силу своих органиченных интеллектуальных способностей просто не поняли смысл происходящего, а другие предпочитали особо не отсвечивать. Навалятся толпой на этого мордоворота и все, плакала революция.

Конфликт рассосался.

По крайней мере на этот раз.

Танковая башня мускулов, костей и неповторимого выражения мимических мышц поворачивается к Олегу и одиночкам, достаточно сумасшедшим и смешным, сумасшедшим и больным, чтобы пойти за абсолютно непонятным андердог-ноунеймом.

— Итак, парни, что вы знаете о Темных богах и в особенности о Четверых?

Глава 18. Прострелили колено

Он, если быть до конца честным, уже малость подзабыл как его зовут по паспорту. Сокращение от "Григорий" — "Гриха", плавно переросшее в погоняло "Грех" нравилось ему куда больше, да и что лукавить, произносилось куда чаще, намертво въевшись в подкорку мозга и ассоциативный ряд логически-следственной цепочки мышления.

Лет, так, до семнадцати Грех и не подозревал, что жил, не то что в неблагоприятном районе, а в неблагоприятной области, неблагоприятном городе, неблагоприятном районе, неблагоприятном микрорайоне и неблагоприятной улице. Возможно, даже неблагоприятном доме, ибо соседи по лестничной клетке были не самыми благожелательными личнстями.

Но Грех не знал таких тонкостей мироздания, как и не знал, что его текущая географическая широта и долгота входит в список пяти наиболее опасных мест страны и постоянно фигурируют в криминальных сводках.

Раза два или три Грех просыпался от стрекота автоматных очередей.

Один раз это были бухие покатушки приезжих бородачей на "Геликах", шмаляющих в ночное небо.

Второй — одного черта нашпиговали свинцом так, что из всех щелей потек. Три рожка в упор. Тело, считай патологоанатомы по кускам собирали, выковыривая из кровавого месива пули.

А третий… а хуй его знает, Гриха даже в окно смотреть не стал, продолжив спать дальше.

Самая главная привычка, которая остается с тобой практически навсегда после жизни в таких местах — не смотреть лишний раз по сторонам. Из неё проистекает другая — если ты что-то увидел, что кажется тебе подозрительным, то старайся сделать так, будто ты ничего не видел. Если вас это не касается — вы ничего не видели. Даже если касается — вы ничего не видели. Свидетели долго не живут. Не пытайся выебываться. Правила просты, по крайней мере для шпаны уровня Греха — веди себя ровно и в ответ получаешь ровное отношение. Вежливость, епта. А на отморозков, коим похуй на такие порядки, как-то поебать, хоть пачками вали, только заметай следы, чтобы никто не думал, будто это был ты.

Каждый новый день кажется не таким уж и страшным.

Не высовывайся и не лезь не в свое дело. Если ты не крут, как варенные яйца, игнорируй выстрелы, крики и мат на улице. Хотя с выстрелами все не так уж и плохо. Достать нормальный ствол — дорогое удовольствие, пусть и бывают необъяснимые исключения, когда практически арсенал попадает в руки последнего петуха. Например, один раз в тачку чувака, у которого накрылся движок, кто-то всадил пять пуль из пистолета. Подробности произошедшего так и остались за кадром.

Таксисты и доставщики как-то очковали соваться в это место и приходилось встречать их на полпути.

Многие в лицо знали мелких дилеров, барыг и чувачков, что отмотали лет по десять в местах не столь отдаленных за довольно тяжелые статьи. И что удивительно, контраст этого контингента был лютым, то есть чувак с парой трупов за плечами шпарил ничем не хуже академика-интеллигента, а рядом ковыляет пристрастившееся к синьке чмо, что не может связать и двух слов, но при любом кипише, особенно том, что был создан внутри его разгоряченного спиртосодержащими веществами воображении, схватиться за нож. Или еще, что-нибудь, оказавшееся под рукой. Вот вас пытались замочить вилкой? А Гриху пытались. Блять, наглядное пособие по извечному философскому вопросу уровня тайн мироздания — "Вилкой в глаз или в жопу раз?"

Трупы, тех, кто скопытился от передоза.

Самоубийцы становятся обыденностью.

По области разбросано несколько колоний. И, что самое прикольное возле одной из них вполне себе небольшой город. Даже больница со школой есть. И школота, как и подобает школоте норовила творить какой-то ересь. Охуенная схема — каким-то неведомым образом незаметно от охраны перекидывать зэкам через ограду карты, бухлишко и хавку, в обмен на заточки и феньки. Хотя, скорее всего охране было откровенно поебать, что на зэков, что на передачки, что на четыре трупа несовершеннолетних пиздюков. Один был зарезан у себя дома, тело второго нашли в сугробе, а двух других в разное время отправили к праотцам в стенах учебного учреждения. И вы все еще считаете, что дети — это цветы жизни? Ну-ну…

Место обитания Греха каким-то образом балансировало на тонкой грани, отделяющей самые безнадежно-тоскливые фильмы Алексея Балабанова от зубодробительных боевиков с Джейсоном Хрен-Завалишь Стэтхемом. Только это было немножечко в реальной жизни, а не на экране телевизора или мониторе компьютера.

Алкашня и нарки по подъездам и в полуразрушенных беседках засраного парка.

Торчок, что увидел в левой бабе Аццкого Сцотону и въебал ей с правой. Последствия были так себе — отеки, трещины и сотряс. Нарика спустя пару недель нашли в какой-то канаве. Жахнул разбодяженного герыча и отлетел в миры иные.

Да тут куча историй, одна охуительнее другой

Плюс, отвращение к мусорам на уровне инстинктов. Нет, нормальных полицейских уважали даже относительно серьезные воротилы. А вот мусоров не любил никто. Некоторые девятиклассники козыряют забитыми "отрицаловом" предплечьями. И хуй его знает, как в других регионах, но в ебенях Греха "отрицаловом" именовалось нечто сводящееся к тому, что все менты — пидорасы, а блатные свои в доску типы.

Если верить каким-то там особо умным людям из особо умных книжек, то преступность