— Продолжай, — пробормотала она и сделала пару глубоких вдохов, но потом не отстранилась от него, а обхватив одной рукой ниже спины, засунула ее к нему в лосины.

— Да?

Юхан поцеловал Анну в губы, но они оказались слишком сухими. Он обхватил ее за ягодицы и начал массировать их. Она тяжело дышала, что могло свидетельствовать как о возбуждении, так и о раздражении. Он хотел от нее больше страсти, какую она демонстрировала еще совсем недавно, когда они, забыв об осторожности, давали волю рукам прямо на беговой дорожке. Но ведь тогда ей это нравилось, не так ли? Юхан сунул руку ей в брюки, и Анна глубоко вздохнула, чем слегка привела его в замешательство.

«Но она же отвечает на поцелуи», — подумал он и, ослабив объятия, взялся за молнию ее куртки.

— Нет, — сказала Анна и, отвернувшись, одним движением задрала куртку вверх и зажала под мышками.

— Опусти брюки, а я буду держать куртку, — добавила она и наклонилась вперед.

Все это выглядело не лучшим образом, но он подчинился. Расстегнул ее черные джинсы и спустил их. Ягодицы Анны казались серыми и безжизненными в темноте. Это зрелище не добавило Юхану страсти, но он все равно стащил до колен свои лосины. Член оказался холодным и маленьким. Он сделал несколько попыток войти в нее, но безуспешно. Им обоим не хватило желания, так он решил. Они, конечно, хотели друг друга, но недостаточно сильно. Во всяком случае, если говорить о нем.

— Ничего не получится, — констатировал наконец он. Анна не ответила, она просто опустила куртку, выпрямилась и натянула брюки.

— Извини… — пробормотал он.

Когда он привел в порядок свою одежду, Анна посмотрела на него.

— Я написала тебе, когда была пьяная, — призналась она.

— И что это значит?

— Пожалуй, я поступила глупо, согласившись встретиться. Я не знаю… Все так сложно… У меня какое-то странное чувство.

— Оно касается нас?

— Нет, вообще всего.

Юхан чувствовал примерно то же, но подумал: если Анна писала свои сообщения даже будучи пьяной, она все равно думала о нем, а значит, он не был ей безразличен. Где-то в глубине души она, пожалуй, в любом случае желала, чтобы все осталось как прежде.

— Нам все равно стоило поговорить, — продолжила Анна. — Но, честно, я не знаю, что должна сказать… Да я даже не знаю, с чего мне начать.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Юхан.

— Мы же ни с кем не можем поговорить о произошедшем, — ответила она. — У меня голова идет кругом. Я не могу так…

— Не можешь как?

— Я не могу думать ни о чем другом. Не могу даже в сортир сходить, не вспомнив о ней. И о том, что мы сделали.

Анна вздохнула и посмотрела в сторону прогулочной дорожки.

— Я тоже постоянно думаю о ней, — признался Юхан, и ему стало стыдно, поскольку это было ложью, потому что он главном образом думал о себе. — Кажется, вот-вот сойду с ума.

— Нам есть что терять, — вздохнула Анна. — Мы должны просто-напросто научиться жить с этим. Вот только я не понимаю как. Но нам это необходимо.

Порыв холодного ветра прорвался сквозь заросли, и ветки, оказавшись на какие-то мгновения в его власти, с шумом закачались.

— Наверное, нам лучше прекратить всякие контакты, — продолжила Анна. — У меня такое чувство, словно от этого станет только хуже. Я думала, все будет иначе, но сейчас уже особо не верю в это. Мне чертовски хочется поговорить, но слишком больно видеть тебя.

— Больно? Как это может причинять тебе боль?

— Да мне вообще все кажется неправильным. Такое ощущение, словно от былых чувств не осталось и следа. И я ужасно жалею об этом. Я вообще зря тебе написала. — Анна с такой грустью посмотрела на Юхана, что ему стало не по себе.

— Тогда пошли, — буркнул он.

Он позволил Анне первой выбраться на дорожку и смотрел ей вслед, пока она не исчезла среди зарослей.

Потом, подождав еще несколько минут, он начал пробираться среди уже потерявших всю листву кустов.

Придя домой, Анна сразу же пошла в душ. Как обычно после встречи с Юханом, она сделала воду очень холодной и заставила себя долго стоять под ледяными струями. На этот раз она, однако, чувствовала себя как-то особенно грязной. Зачем, черт возьми, ей понадобилось снова обижать его?! Ее мучили угрызения совести, к которым примешивалась грусть. Анна надеялась на что-то иное, на понимание, которое должно было установиться между ними. Они по-прежнему были неразрывно связаны друг с другом, хотя сами и не желали этого.

Шампунь почти закончился. Магнус, конечно, забыл купить свой собственный и использовал ее.

— Ты тоже иногда можешь брать мой шампунь, — обычно отвечал он на претензии и делал вид, словно не понимал, что ее шампунь был гораздо лучше той бурды, которую она покупала для него в магазинах сети «Виллис».

Анна откинула голову и принялась пить прямо из душа. Тело почти привыкло к холоду, но она чувствовала, как вся кожа покрылась мурашками.

В груди сдавило с новой силой, и она сделала воду еще холодней в надежде прогнать подступающую панику, грозившую вот-вот накрыть ее с головой. Вода стала ледяной. Им следовало, конечно, сразу же позвонить в полицию. А ей принять развод как что-то неизбежное. Это же просто был несчастный случай. Им требовалось взять ответственность за содеянное, и неважно, как бы это отразилось на Сикстене.

Почему Бог не наградил ее умом? Принимала ли она хоть раз в жизни разумное решение?

Когда они познакомились, Магнус казался ужасно забавным. Он был членом студенческого союза и, как и все в этой компании, носил дурацкий комбинезон. Однако он сильно выделялся среди друзей: был диджеем инди-клуба гуманитарного института, где все обычно тусовались. Анна до сих пор не могла без волнения вспоминать, как тусила в клубе, кружилась там в черной юбке с большими белыми горошинами под песню «Common People» группы Pulp. А какие парни за ней тогда бегали… Настоящие звезды, пусть и местного разлива.

Магнус тоже вроде как имел звездный статус. Хотя, скорее, он был настолько высокого мнения о себе, что искренне верил, будто одно его присутствие озаряет любое помещение, куда бы он только ни входил. Одно время он пользовался большим успехом, и даже провел годовое исследование для местного приложения крупной вечерней газеты. Анна немного удивилась, когда он позвонил ей и прямо заявил, что она ему нравится и что он с удовольствием выпил бы с ней пива в одном из восточно-европейских кабаков, популярных в то время…

В дверь ванной постучали.

— Анна! Сири надо покакать прямо сейчас, — сказал Магнус. — Ты слишком долго занимаешь ванную.

Она вышла из душа и завернулась в полотенце, прежде чем открыла дверь.